– Думала, звоню ей на мобильный, – удивилась я, – а похоже, я домой попала. Подскажите, когда Якименко вернется?
– Она умерла, – донеслось из телефона.
Я чуть не уронила трубку.
– Как? Когда?
– Сегодня девять дней, – прошептала моя собеседница. – И никто не пришел ее помянуть. Да и некому. Я взяла Наташин сотовый и заряжаю его. Подумала: вдруг кто-то звякнет? Вот вы позвонили…
Я была настолько ошарашена, что задала бесцеремонный в этой ситуации вопрос:
– Вы ей кто?
– Меня Светланой зовут, я сестра Наты. Не кровная, названая. Единственная подруга. Но мы были даже ближе, чем родственницы…
– А вы где сейчас находитесь? – спросила я.
– Дома, сижу перед Натиной фоткой, свечку поставила. Надо, наверное, помолиться, да я не умею. Подскажите, что за убитых говорить надо?
Я смутилась.
– Простите, я далека от церкви. Вам лучше в храм пойти, там подскажут.
– Мы ходили, – зашептала Света, – а бабки нас выгнали, заорали, что в Наташу бес вселился.
– Якименко погибла в автокатастрофе? – осторожно спросила я.
– Нет, ее дьявол задушил, – прошептала моя собеседница.
– Давайте свой адрес, приеду к вам, – воскликнула я.
– Ой, правда? – обрадовалась женщина. – Мне одной ну очень плохо. Заволоцкий переулок, дом три, квартира десять. Вам долго ехать? Это Центральный округ.
– Две минуты пешком, – ответила я, – наш офис на соседней улице.
– Спасибо, спасибо, спасибо, – твердила Светлана, – спасибо, спасибо.
Положив трубку, я отправилась в путь.
Первое, что я увидела, войдя в небольшую кухню, оказалась пустая баночка из-под детского питания, в которой горела розовая свечка, разрисованная веселыми цветочками. За ней стояло фото двух улыбающихся девушек.
– Бабки в церкви такие злые… – пожаловалась хозяйка квартиры. – Сначала они на нас с Наткой налетели, что мы в брюках пришли и без платков на голове… Потом, когда Натуська упала, завопили: «Бес здесь!» – и водой нас облили… Марина Гавриловна велела сегодня свечку зажечь… Что-то мне страшно. А как вас зовут?
– Евлампия, – представилась я, – но лучше Лампа. Наташе стало плохо в храме?
Света кивнула.
– Ее прямо оттуда в больницу увезли, но она умерла.
– Правильно ли я поняла, что вы не были верующими? Так почему на службу пошли? – удивилась я.
– Марина Гавриловна посоветовала, – зашептала Светлана. – Она очень умная, врач, травами лечит. И верующая. Живет в соседней квартире. Когда Натуське в первый раз плохо стало, Калинина на вашем месте сидела, пришла к нам чайку попить.
Света вскочила.
– Вот здесь стояла Натка, я была у плиты, Марина Гавриловна на табуретке сидела. Соседка коробку зефира открывала, угощенье нам принесла. И тут вдруг Натка как заорет… я ей говорю… а она воет жутко…
Светлана говорила нервно, непонятно, проглатывала концы фраз, потом разрыдалась и сквозь слезы попросила:
– Тоска накатила, плохо мне. Возьмите у тети Марины капли. Ее квартира слева.
Я поспешила к соседке. Дверь открыла женщина лет шестидесяти пяти, одетая в серое платье. Услышав, что Светлана просит лекарство, она засуетилась.
– Сейчас. Куда ж я пузырек-то поставила? Заходите, искать буду. Почему Светочка в тоску впала? Что еще случилось у Звонковой?
– Сегодня девять дней со дня смерти ее подруги Наташи, – пояснила я.
Калинина, которая в тот момент рылась в шкафчике, покачала головой.
– Ах, какая я забывчивая! Ясно. А вы Свете кто? Я не знакома с вами.
– Журналистка, – соврала я, – хотела сделать интервью с Якименко и узнала, что Наталья скончалась.
Марина Гавриловна захлопнула дверцу.
– Вы неправду говорите. Вы не корреспондентка.
Меня охватило удивление.
– Как вы догадались?
Дама сдернула с вешалки шаль.
– Неважно. Так вы кто? Только на сей раз не хотелось бы услышать ложь.
Делать нечего, пришлось показать удостоверение.
– Частное детективное агентство «Шерлок», – прочитала Калинина. – Вы – сыщик?
– Можно и так сказать, – согласилась я.
– И кто вас нанял? Зачем явились к Свете? – принялась допрашивать меня она. – Почему сразу честно не представились?
– Не хотела вас нервировать и Светлану тоже, – призналась я. – Когда мы беседовали по телефону, она показалась мне испуганной.
– Ясно. Пошли, – скомандовала соседка.
Она вихрем вылетела на лестницу, распахнула соседнюю дверь, внеслась в квартиру Светланы, потом в кухню, накапала в чашку жидкости из темного пузырька, который держала в руке, и скомандовала:
– Залпом!
Подруга Наташи покорно выполнила приказ.
– А теперь пойди приляг, – велела Марина Гавриловна, – на час! И бесы тебя покинут.
– Они здесь? – затряслась Светлана. – Со мной получится так, как с Натой?
– Никогда, – заверила соседка, – иди спокойно отдыхать.
– Вы, наверное, знаете, что случилось с Наташей? – поинтересовалась я, когда мы остались вдвоем.
– Она умерла, – мрачно ответила Калинина, – и виновата в ее смерти Галина Алексеевна. Слышали про такую?
– Мать Вадима Рыльского, жениха Якименко, – кивнула я.
Калинина закатила глаза.
– Жениха… Уважаемая Евлампия, женихом называется порядочный мужчина, который год, ну ладно, два ухаживает за девушкой, а потом просит у ее родителей руки их дочери. Вот тогда этот приличный человек получает право именоваться женихом. А после оформления союза в загсе, венчания и честного пира наступает брачная ночь. Наутро они муж и жена. Вадим был сожителем Наташи, который не собирался нести за нее ответственность. Пятнадцать лет отношений! Вдумайтесь в эту цифру – пятнадцать! И речи о бракосочетании не было!
Марина Гавриловна задохнулась от возмущения. Я воспользовалась возникшей паузой.
– Елена, сестра Вадима, рассказала, что брат считал Наташу своей супругой. Якименко жила в квартире Рыльских.
Калинина скорчила гримасу.
– Ну конечно, жила… Вопрос: на каких правах? Ответ: на птичьих. Что случилось после того, как Вадим умер? Галина Алексеевна выгнала Наташу. И ведь знала, что ей некуда идти, что у нее нет квартиры, только сарай в Подмосковье, который она купила, продав свои трехкомнатные хоромы. Вопрос: по какой причине Наталья лишилась жилплощади? Ответ: чтобы Ник Крис взял к себе Вадима на обучение.
– Это тренер? – предположила я.
