– Лампа, ты не забыла, что Сосисовичу надо в глаза капнуть? – сказала Киса, возвращаясь.
– У тебя, малышка, слишком хорошая память, – поморщился профессор. – Отвратительное лекарство! Кусается в разы сильнее, чем прежнее. Зачем Нина средство поменяла? Совершенно не хочу им пользоваться!
– Уж простите, Барабан Борисович, – вздохнула я, – но придется. Нина меня съест, если я оставлю вас без лечения. Потерпите, щипаться будет недолго. И я дам вам сыр. Два куска! Настоящий пармезан!
– Сосисович, я возьму тебя за ручку, – начала уговаривать ученого Киса, – вот так…
– Спасибо, милая, – вздохнул Еськин. – Ладно, Лампа, начинайте.
Я быстро выполнила процедуру.
– О боже! – простонал отец Нины. – Неужели нельзя выпустить раствор, который действует мягко?
– Теперь съешьте кусочек сыра, – пропела я. – Очень вкусно!
– Ужасно, – передернулся ученый и взял ломтик пармезана, – сплошное мучение. Господи, какая гадость!
Киса принялась дуть в лицо профессору, приговаривая:
– У дракона боли, у Бабы-Яги боли, у Сосисовича не боли…
Девочка оглушительно чихнула.
Еськин схватил со стола салфетку и вытер лицо.
– Спасибо, милая, от твоей песни мне сразу легче стало.
– А у меня живот заболел, – пропищала юная «медсестра». – Очень!
Глава 36
В кровать я рухнула, когда будильник показывал полвторого. Сначала лечила Кису от поноса, который она заработала, слопав в чулане не только всю курагу, но и изюм, орехи, финики, чернослив. Когда малышка наконец встала с унитаза, ей пришлось принимать ванну. Чтобы слегка улучшить настроение крошки, я пообещала, что завтра она останется дома, сможет спать хоть до полудня, и потом долго читала ей сказки.
Когда я очутилась в спальне, Макс уже похрапывал. Я заползла под одеяло, свернулась клубочком, ощутила, как на меня сверху навалился сопящий камень, и поняла, что это явилась Фира, которая, как всегда, плюхнулась на меня. Я вытащила из-под перинки руку и ощутила под пальцами мягкую шерсть. Затем пошарила над головой и наткнулась на Мусю – та, естественно, угнездилась над моей макушкой. На душе стало спокойно. Что такое женское счастье? Это когда все члены семьи накормлены, спят, посуда вымыта, в квартире тихо и до звонка будильника еще шесть часов. Сейчас я определенно очень счастливая женщина.
Глаза начали слипаться, я повернулась на другой бок. Фира недовольно заворчала, потом противно заверещала:
– Гектор!..
Следом раздался звук, напоминающий тот, что издает скалка, если стукнуть ею по батарее.
– …! – взвизгнул женский голос.
– Они опять дерутся, – запищали детские голоса.
Я включила ночник, села и увидела на полу семью барсуков, бурно выясняющую отношения. Марта и ее мамаша лупили Гектора. Старуха держала в руке бутылку виски и, периодически прикладываясь к ней, вскрикивала:
– Хук слева! Апперкот в морду!
– Дай своей карге по башке, – зашумел Гектор, – дед, дед! Ты где? Вот старый…
Я толкнула Макса.
– М-м-м, – промычал муж. – Уже утро? Быстро как!
– Еще ночь, – успокоила его я. – Ну-ка, проснись.
– М-м-м.
– Макс!
– Что?
– Барсуки.
– Кто?
– Барсуки. Они устроили драку в нашей спальне. Неужели не слышишь?
– Нет, – коротко ответил Макс, сел и открыл глаза. – Привет, Лампа! Как дела?
Мне стало смешно. Отличный, однако, вопрос задал мне муж.
– Спасибо, замечательно. Но станут еще лучше, когда ты поймаешь сумасшедшие игрушки.
– Где они? – зевнул Вульф.
– На полу. С моей стороны кровати, – ответила я и легла.
– Охо-хо, – вздохнул Макс, вставая. – Ну-ка идите сюда, мелкие пакостни… Лампа!
– М-м-м, – пробормотала я. – Что? Просто поймай бурундуков, вели им замолчать, и все.
– Их тут нет, – заявил муж.
Я опять села.
– Ты их не видишь?
– А ты? – вопросом на вопрос ответил супруг.
– Понятно, – засмеялась я, – они вон там, слева…
Окончание фразы застряло в горле. На полу никого не было.
– Зверушки только что находились здесь, – залепетала я. – Марта и ее мамаша лупили Гектора.
– Тебе привиделось, – зевнул Макс и упал в постель. – Спи, забудь про все.
– Они были, – не успокаивалась я.
– Конечно, – еле слышно пробормотал муж, – и сплыли. Если еще раз появятся, швырни в них тапками. И…
Макс замолчал. Я легла и натянула одеяло на голову.
Лампа, что за ерунду ты купила? Завтра утром непременно детально изучу инструкцию. Конечно, ее следовало прочитать до того, как нажимать на пульт, но я не особо утруждаю себя штудированием разных толстых книжечек, которые прилагаются к любому прибору, даже к обычной лопате.
Преисполнившись самых благих намерений, я заснула.
Конечно же, утром времени на перечитывание инструкции не нашлось. Сначала я упрашивала Алевтину присмотреть за Кисой, объясняла, что девочка тихая, спокойная, хлопот не доставит, всех забот-то покормить ее несколько раз.
– Хорошо, – сдалась наконец Аля. – Я ведь и няней работала, с нулевого возраста детишек на ножки ставила. Три тысячи в день, и нет проблем. Оплата вперед.
Я отдала деньги, потом впустила в дом худого, прямо бестелесного паренька, который смущенно пробубнил:
– Здрассти. Я студент Романа Борисовича Еськина.
– Профессор вас ждет, – сказал стоявший в прихожей Макс. – Если что-то понадобится, спросите Алевтину. А нам с женой давно пора убегать.
– Надеюсь, не застрянем в пробке, – вздохнула я, входя в лифт.
Мои чаяния оправдались, джип Вульфа ухитрился не застрять ни на одном светофоре, все они, увидев нашу машину, моментально начинали подмигивать зеленым глазом.
В квартиру мы вошли точно в назначенное время, чем восхитили хозяина.
– Не люблю людей, которые опаздывают, – признался Бурков. – Сейчас все ссылаются на пробки, но это просто оправдание собственной лени. Выезжай за два часа до встречи и непременно успеешь, даже раньше прикатишь.
– На мой взгляд, те, кто заявляется в гости заранее, намного хуже припозднившихся, – заметила я. – Хозяйка еще не одета, не причесана, без макияжа, селедка не почищена, и тут – звонок в дверь. «Здрассти, всех звали к шести, а мы к пяти прикатили, загодя выехали, чтобы не опоздать».
Сергей похлопал ладонью по своей лысой макушке.
