Но симптомы, связанные напрямую с брюшной полостью или органами пищеварения — боли в животе, сухость во рту, никак не могут быть связаны с гриппом или менингитом.
Если же обратиться к клинической фармакологии, то можно сделать вывод, что большинство ядов растительного или алкалоидного происхождения способы дать именно такую симптоматическую картину. И сухость во рту, и судороги, и потеря сознания, и боли в животе, и изменения в крови — все это может быть частью клинической картины, возникшей на фоне элементарного отравления. Существует огромное количество ядов, которые действуют не сразу, а через определенный промежуток времени, особенно если яд был принят на полный желудок. В данном случае яд был принят во время обильной трапезы, поэтому вполне логично, что действие его началось не сразу.
Но судя по описанию симптомов, доза этого яда была достаточно большой, так как сразу же началось сильное воздействие на центральную нервную систему с поражением нервных окончаний в виде судорог и мозговых явлений — потери сознания, памяти, дезориентации.
Большинство ядов того времени (а мы ведем речь о времени, когда не было ни современной химии, ни фармакологии) имели отвратительный вкус, и их легко было обнаружить в еде. Их вкус был непереносим для человеческого вкуса и обоняния. Но стоило заправить блюдо острыми травами, обильно добавить сильно пахнущие специи, как отвратительный вкус яда можно было замаскировать. Особенно если острое, ароматное блюдо запивалось крепким алкоголем. Поэтому большинство отравлений происходило именно во времена застолий, на пирах. Люди переставали обращать внимание на непривычный пряный вкус блюда, и яд легко было подсыпать в бокал или тарелку.
Именно поэтому яд, скорей всего, был подсыпан во время праздничного застолья, когда огромное количество блюд вполне способно было заглушить его вкус. Вариант пира гарантировал точное попадание яда по назначению в отличие от более камерной, спокойной атмосферы обычного домашнего ужина.
Кроме того, пир был еще и своеобразной «гарантией безопасности» для отравителя: если бы кто-то заметил отравление, всегда можно было бы списать его на пищевое, сославшись на некачественный состав, испорченные продукты в одном из множества блюд, поданных на стол. И никто бы с точностью не определил, какое именно блюдо было испорчено.
Логический вопрос современности о том, почему плохим блюдом не отравился за столом кто-то еще, в те годы просто не стоял. В ту эпоху люди верили, что различные продукты на организм каждого человека обладают строго индивидуальным действием. К примеру, для одного морская рыба полезна, а другой человек попробует ту же самую рыбу и умрет. Или грибы — могут вызвать смерть, если организм их не переносит. Такие суждения вовсю поддерживались и поощрялись в обществе из-за огромного количества отравлений, которые нужно было как-то объяснять. Вот и объясняли тем, что абсолютно одинаковая пища действует на каждого человека по-разному.
Конечно, сейчас мы понимаем, что подобные утверждения — просто чушь. Никто не умрет, попробовав свежую, хорошо приготовленную морскую рыбу. Но вот если к этой рыбе подмешать содержимое перстня с некой предприимчивой руки, результат будет совершенно противоположным. Самое же главное в таком убийстве — не совершить его технически, а объяснить как абсолютно естественную смерть.
Устранение путем имитации естественной смерти — такого нельзя найти ни в одном учебнике по криминологии. Но, тем не менее, это блестяще и постоянно работает на практике как способ номер один для «профессионалов смерти». В мировой истории нет и не было такой власти, у которой не существовал бы особый, тайный карательный отдел спецслужб, устраняющий со своего пути неугодных. Это правило работало в любом веке, при любом строе или политической системе.
Работали (и работают) в таких отделах, как правило, настоящие профессионалы в своей области, особенно в области ядов. Изучение ядов, комбинация их свойств — лучшее острие любого секретного оружия. И если все-таки возникают подозрения, значит, сотрудники действовали недостаточно профессионально.
Вспомним секретную лабораторию ядов в НКВД, которой распоряжался лично Ягода. И в каждой стране, при каждом режиме существовали подобные секретные лаборатории.
Но самой главной частью такой секретной работы спецслужб была не комбинация ядов, а правильный способ найти подходящего козла отпущения, то есть исполнителя. Исполнителя в случае провала всегда можно было сдать, откреститься от него так, чтобы в это поверили. А в случае его успеха всегда можно было использовать еще и еще, до провала.
Итак, убийство спецслужб всегда должно быть построено по схеме, в которой удачно использовался так называемый «козел отпущения» — исполнитель. Это был человек, который должен был дать яд в строго определенный момент. Исполнитель был обречен: его всегда сдавали в случае провала, легко выбрасывая на расправу. В случае же успеха он подписывал своеобразный контракт о том, что совершать подобное он будет снова и снова и никогда уже не развяжется с нанявшими его спецслужбами. Его жизненный путь будет продолжаться либо до провала, либо до того момента, когда его уберут за ненадобностью сами спецслужбы с помощью другого исполнителя. Третьего не дано. Во всех случаях исполнитель автоматически равняется жертве.
Мотивы, по которым становятся такими исполнителями, — самые различные, их очень много. А вот конец всегда один.
Исполнители существовали и в Европе, и в Азии, и в средневековье, и сейчас, в наши дни. Схема же не менялась ни разу со времен крестовых походов. Впрочем, если что-то отлично работает до сего дня, зачем же это менять?
Еще одним правилом убийства, совершенного спецслужбами, должна быть твердая иллюзия полной непричастности спецслужб. Конкретно — примерно так: в убийстве того, кто обласкан властью, не должно быть подозрений на власть.
Поэтому абсолютно идеальным исполнителем во все века становилась женщина. Женщина, на которую должна была клюнуть жертва, то есть обреченный на смерть мужчина, либо женщина, уже давно присутствующая в близком окружении этого мужчины и по каким-то своим глубоко личным причинам желающая ему смерти. Как правило, поиск такой женщины никогда не составлял труда. Новую легко было найти, а уже присутствующую в окружении — подкупить или запугать. В любом случае, всегда можно найти причины, по которым любовница или жена в пылу гнева захочет отомстить своему мужчине. Их способен быстро и без труда отыскать даже психолог-двоечник. Что уж говорить о настоящих профессионалах своего дела?
В азиатских странах женщины всегда использовались как идеальные орудия мести и кары: их называли гейшами. В Европе же существовали «мстительницы» двух видов: либо профессионалки, способные все сделать и выкрутиться из всего, либо дуры, которые сделают-то все, но обязательно попадутся и все возьмут на себя. В любом случае, недаром знаменитая пословица «ищите женщину» была придумана в Европе.
Эта пословица стала верным ключом к очень многим заказным убийствам. Как правило, чтобы избавиться от неугодной личности, проще всего было сделать так, чтобы мотивы этой неугодности хранились в глубокой тайне. Для этого искали идеального исполнителя — женщину. И находили — почти всегда.
