Чистяков заметил, как киллер сжал кулаки под столом. Ага,
завелся, все-таки!
— Ну что, Бережков, подумал?
— Завтра скажу.
— Ну иди, посиди в камере до утра.
* * *
Вот и наступил Новый год. И хотя следующий, 92-й, не сулил
ничего хорошего — официально было объявлено о повышении цен на все, и астрологи
по телевизору кричали, что будет голод, — настроение в институте 31 числа
было веселое. В секторе накрыли на стол, выпили шампанского, приободрились.
Владлен Иванович ходил по отделам, всех поздравлял. Где-то посоветовали ему
одеться Дедом Морозом, где-то обсыпали конфетти, а в одном секторе не в меру
развеселившиеся дамы оставили на его щеке несмываемый отпечаток губной помады.
После двух прошел слух, что в проходной выпускают, и к трем часам всех
сотрудников как ветром сдуло. Остались горемыки-начальники, которые должны были
опечатать комнаты и сдать ключи под расписку.
Надежда поехала домой одна, по дороге заехала к матери, они
посидели, поздравили друг друга, и она клятвенно пообещала привести все-таки
Сан Саныча первого числа на обед. Алене они послали посылку уже давно, за три
недели, чтобы все подарки дошли к празднику. Сан Саныч пришел из дому с большим
чемоданом, сказал, что ему надоело бегать домой за каждой ерундой.
Пока готовили стол, отвечали на телефонные звонки, время
пролетело незаметно, и они сели за стол только в полдвенадцатого.
Еле-еле успели проводить старый год, откупорить шампанское.
Куранты пробили, все желания были загаданы, шампанское выпито. После этого Сан
Саныч выключил телевизор и посмотрел на Надежду так значительно, что у нее
мурашки пробежали по коже.
— Я принес тебе подарок.
Он достал из кармана пиджака коробочку и протянул ей.
Коробочка была старая, кожа местами порвалась. Она открыла коробочку и ахнула.
На выцветшем голубом атласе лежало кольцо светло-желтого металла, три камушка в
оправе в виде веточки светились голубоватым светом. Надежда мало видела в своей
жизни бриллиантов, но узнала их сразу. Не удержавшись, она достала кольцо и
поднесла поближе к свету.
— Боже, какая красота! Но ведь это…
— Это кольцо моей матери, — твердо ответил
он. — И если тебя интересует, носила ли его моя жена, то я отвечу:
нет. — Он добавил тихо:
— Мама умерла в прошлом году.
Кольцо очень старое, до этого его носила бабушка, а вообще
оно уже очень давно в нашей семье.
— Но, Саша, разве можно забирать такую дорогую вещь из
семьи, ведь это же фамильная вещь!
— Так повелось, что кольцо должно принадлежать женщине.
Если бы у меня была внучка… А так кольцо будет носить моя жена.
Он взял кольцо и надел ей на палец.
— Вот видишь, и размер твой.
— Что-то я не поняла, что ты там сказал про жену?
— Что тут непонятного? Выходи за меня замуж, вот и все.
После праздников пойдем в загс и подадим заявление.
— Что-что? В загс? Что, может, и платье шить белое?
— Белое не надо, а новое обязательно купим.
— Ой, Саша, ну неудобно прямо, там все молодые, а мы
туда же, жениться. У меня от первой моей свадьбы воспоминания жуткие остались.
Родственники мужа напились, в конце «горько» все время кричали, свекровь всю
свадьбу просидела с поджатыми губами, как будто уксуса напилась. Слушай, ну
зачем нам это нужно, а? Живи у меня просто так, сколько хочешь.
— Нет, я так не согласен. Что я у тебя неизвестно кто.
Соседей стыдно и родственников. Так что давай официально поженимся. У меня,
конечно, недостатков много, но я исправлюсь. И на жилплощадь эту я претендовать
не буду.
— Господи, да про жилплощадь я меньше всего думаю! А
недостатков у меня больше, чем у тебя, но зато я тебя люблю. И Бейсик тоже,
слушай, ты что делаешь, икра же соленая, ты зачем коту бутерброд даешь?
— Должен же у кота быть праздник, а то у всех Новый
год, а у кота что? Ну ладно, договорились, завтра твоим родственникам скажем,
послезавтра — моим, а после праздников загс откроется, сразу заявление подадим.
— Саша, можно тебя одну вещь попросить?
— Для тебя, любимая, все, что хочешь, сделаю.
— Включи, пожалуйста, телевизор, там Пугачева петь
будет.
* * *
В первую неделю после Нового года в отделе активно
обсуждались три новости. Первая — это предстоящий визит старшего следователя
прокуратуры Громовой. Оказывается, еще давно, месяц назад, коллектив всего
отделения послал официальный запрос в прокуратуру, когда же наконец дело о
гибели Марины Киселевой сдвинется с мертвой точки. И вот наконец следователь
Громова решила почтить институт своим присутствием. Вторая обсуждаемая новость
— это увольнение Андрея Рубцова. Об этом первой, естественно, узнала Полякова.
— Да, подал заявление по собственному желанию в связи с
переходом на другую работу, и начальник ему сразу подписал, потому что
оттуда, — она закатила глаза к небу, — был звонок. И велели, чтобы
увольняли его сразу, без двухмесячной отработки, а у него срок молодого
специалиста только в марте кончается, так и это уладили.
Надежда не смогла скрыть свою заинтересованность.
— А куда же он увольняется?
— Да так туманно намекает, что в Смольный тесть его
пристроил, а кем уж — не знаю.
И так быстро собрался, за два дня все службы обегал с
обходным. А своим в сектор даже торт не принес, скупердяй.
Третьей новостью, активно обсуждаемой в отделе, было
предстоящее замужество Надежды.
— Ты понимаешь, Саша, — смеясь, говорила Надежда в
кабинете, — я ведь не пьяница и не склеротик, я же точно помню, что никому
здесь на работе не говорила, ты тоже, так откуда же они все узнали?
— Да у тебя на лице все написано, сияешь, как медный
самовар.
— Что, так и написано: уважаемые Александр
Александрович и Надежда Николаевна! Приглашаем вас пятнадцатого февраля в загс
Выборгского района на торжественную регистрацию вашего брака? Меня тетки из
соседних отделов поздравляют, я спрашиваю, кто вам сказал? Они говорят:
Полякова. Саша, ну откуда она узнала?
— Ну, наверное, у нее во всех загсах свои осведомители.
— Ты все шутишь, а я голову ломаю.
Саша, а ты знаешь, что Рубцов увольняется?
— Знаю, только это ничего не значит, может, просто
тесть решил убрать его из института с наших глаз, от греха подальше.
* * *
Один из чистяковских мальчиков вернулся из прокуратуры после
беседы с Громовой.
— Ну, Анатолий Петрович, там с Бережковым прямо цирк
получается. Оформили там на него дело вроде как несчастный случай, так этой
Громовой все неймется, чует, что что-то не так. Стала она Бережкова проверять,
всю его биографию подняла. А у него жена в восемьдесят восьмом погибла.
