— Ну, ладно… Сергей, это к тебе!
Из соседней комнаты выехал в инвалидной коляске худощавый
мужчина средних лет. Оперативник представился, снова показал свои документы.
Инвалид назвался Сергеем Юрьевичем.
— Чем же я могу вам помочь? Вы ведь понимаете, я никуда
не выхожу, ничего не знаю…
— Конечно, конечно. Но именно поэтому я к вам и
обратился. Вы все время дома и, может быть, иногда смотрите в окно… Вот,
видите, дом напротив вашего, можно сказать, окна в окна. Может быть, ну чисто
случайно, вы что-нибудь видели в этих окнах, что-нибудь заметили? Конкретно
меня интересует вон та квартира на третьем этаже…
— Я, молодой человек, в чужие окна не подглядываю, я не
так воспитан. За кого вы меня принимаете? — Сергей Юрьевич смотрел на
оперативника с явной враждебностью. — Я не позволю вам возводить на меня
такие инсинуации.
Опер покосился на его сестру. Она делала вид, что вытирает
пыль, но при этом даже спина ее выражала, с одной стороны, безумное
любопытство, а с другой — крайнее неодобрение.
— Наталья Юрьевна, простите за нахальство, а нельзя ли
у вас попросить чайку?
— Ну конечно, простите, что сразу не догадалась вам
предложить. — И она удалилась на кухню.
Парень подошел вплотную к инвалидному креслу и склонился к
Сергею Юрьевичу.
— Сергей Юрьевич, произошло событие очень серьезное,
совершено убийство. Убиты два человека — молодой мужчина из квартиры напротив и
девушка, которая, возможно, в этой квартире бывала. — Он достал фотографию
Марины и показал ее инвалиду, внимательно следя за выражением его лица. Увидев
фотографию, Сергей Юрьевич вздрогнул.
— Ну же, Сергей Юрьевич! Только вы можете помочь
следствию! Скажите, ведь вы видели ее, правда?
— Да, я ее видел… Красивая девушка, только я не хотел
бы, чтобы сестра… Знаете, у нее тяжелый характер.
— Я понимаю вас, конечно. Вы только ее и видите, с
глазу на глаз, изо дня в день…
— Да уж. Вам не понять… Вы не можете себе представить,
что такое одиночество. С утра до вечера один, в этой квартире… Да, я стал
наблюдать за окнами соседей. Это все-таки какое-то развлечение.
Вот, у меня и бинокль есть, — он достал большой
армейский бинокль из ящика письменного стола, — не подумайте, пожалуйста,
что я какой-то маньяк. Просто хоть чем-то хочется отвлечься от тоски, все-таки
какое-то разнообразие, а не только телевизор.
— Я вас понимаю. Вот в этих окнах, о которых я вам
говорил, здесь вы видели эту девушку?
Сергей Юрьевич грустно кивнул.
— Да… Как жаль! Какая красивая и молодая…
— А с кем вы ее видели? Кто был одновременно с ней в
квартире? Какой-нибудь мужчина?
— Нет, знаете, не замечал. Самою хозяина квартиры,
кажется, в это время не бывало — она появлялась только днем и ненадолго, а он —
только утром и вечером, ну, и выходные, конечно, а днем, надо полагать, он
работал. Хотя, наверное, она приходила не одна, но кто с ней был — мне не
удалось ни разу его увидеть.
— А что еще вы видели в этих окнах?
— Да, в общем-то, почти ничего, молодой человек жил
замкнуто, никого к себе не приглашал, вот только перед седьмым ноября у него
была вечеринка, пожалуй, это единственный раз. А потом, после его смерти,
родственники там крутились, вещи делили, узлы какие-то связывали, а теперь стоит
квартира пустая, суда они ждут, квартиру будут делить.
Оперативник окинул комнату взглядом и заметил на столе
несколько коробочек от фотопленки.
— Сергей Юрьевич, а вы фотографией не увлекаетесь?
— Фотографией? — Инвалид смутился. — Ну
балуюсь иногда.
— А ту квартиру вам никогда не случалось
фотографировать? Пожалуйста, если бы вы нашли какие-нибудь фотографии — им бы
цены не было, для следствия они были бы просто незаменимы!
— Что ж, ладно, очень уж жалко эту девушку.
Он выдвинул ящик письменного стола, долго рылся в коробках с
фотографиями и наконец нашел один черно-белый снимок, очень отчетливый. Марина
стояла у окна, слегка прикрытая занавеской, так что видна была обнаженная
грудь. Рядом с ней сквозь занавеску просвечивал силуэт мужчины, который кинулся
к ней, наверное, просто, чтобы оттащить от окна, а казалось — чтобы причинить
какое-то зло.
— Очень удачный снимок, Сергей Юрьевич. Наверное, вы
много кадров отсняли, чтобы получился такой удачный?
— Да, конечно, чуть не половину пленки отщелкал. Хороший
снимок — это дело случая, здесь удача нужна, момент поймать, да чтобы освещение
было подходящим.
— А вы не могли бы дать мне негативы?
— Берите. Только уж не обессудьте, а я у вас расписочку
попрошу — а то потом обратно не получишь.
— Пожалуйста, пожалуйста.
Инвалид еще порылся в своем бездонном столе и нашел нужную
кассету. В это время в комнату вошла его сестра, неся на подносе чашки и
вазочку с вареньем.
— Вот, прошу вас, чай!
— Ой, Наталья Юрьевна, извините меня, пожалуйста, но
мне уже пора. Я чаю с вами в следующий раз с удовольствием выпью!
Наталья Юрьевна изумленно смотрела ему вслед. Непонятный
молодой человек: то ему чаю, то вдруг срывается и убегает.
А непонятный молодой человек не мог усидеть на месте: он
спешил в лабораторию с замечательными негативами.
Второй чистяковский мальчик отправился в 139-ю поликлинику,
познакомился там с хорошенькими сестричками, угостил их конфетами, поболтал,
пошутил и между делом выяснил, что действительно, дежурство Ирины Липкиной
приходилось со среды на четверг именно в ту ночь, когда был убит Володя
Тихонов. Дежурила Ирина не одна, а с медицинской сестрой Светочкой. Опер
переключился на кареглазую Светочку.
— Да, действительно, сначала было много народу, а
потом, после часа, у нас всегда затишье, мы даже дремлем по очереди.
— А вы как-нибудь регистрируете больных?
— Конечно, вот в этом журнале я все записываю.
— А вот у вас записано: Рубцов А. С., 00.40, вы этого
больного помните?
— Вы знаете, я, наверное, в это время поспала немножко,
меня Ирина Анатольевна отпустила, это ее рукой записано.
А только это было не без двадцати час, а позже, потому что я
точно помню, около часа мы чая попили, а потом я прикорнула.
— И долго вы спали?
— Часов до двух, когда проснулась в третьем часу, в
приемной никого не было, я Ирину Анатольевну поспать отпустила.
— Значит, до часу его точно не было?
— Точно, совершенно точно, я спать ушла в час
пятнадцать.
Так, значит, он алиби себе сделал таким образом: пришел
позже и попросил Ирину записать себя пораньше, да еще сказал дома небось, что
целый час она его лечила, а сам в это время спокойно мог смотаться туда, через
мост, где Тихонов жил.
