– Пруссак – дурак. Он думает, что мы его в деревне этой чертовой ждать будем. Вот, мол, мы – бери нас, круши во славу своего Фридриха. Дулю им! Хлопцы! Оставим им тут – чтоб не огорчались – душ тридцать, а сами – по сторонам, ну, а когда они пройдут – тут уж не зевай!
Темные казаки нехорошо, не по-европейски обошлись с образованным хорошим военным образованием генералом фон Вернером. Его тщательно подготовленный и любовно исполненный массированный удар пришелся по тридцатисабельному отряду, начавшему паническое бегство перед непобедимыми гусарами. Увлекшись, Вернер забыл, что у него, как и у всех прочих воинских частей – независимо от степени цивилизованности – существуют, кроме фронта, еще и тыл, и фланги. Казаки напомнили ему об этом. Атакованный именно с этих наиболее уязвимых частей, Вернер был обращен в бегство, которое ускорил непосредственно сам Румянцев, приведший подкрепление и стукнувший гусар весьма ощутимо в их вновь созданный тыл. Было много пленных, в коий не совсем почетный список попал и сам генерал. Этому весьма содействовал отряд полковника Бибикова, состоящий из драгун, казаков и двух батальонов пехоты. Именно Бибиков, брошенный Румянцевым вдогон Вернера, настиг пруссаков в Трептове, окружил и наголову разбил. Здесь впервые было применено новшество, коему Еропкин по прямому указанию командира корпуса обучал солдат – гренадеры Бибикова атаковали Вернера под Трептовом не линией, а глубоко эшелонированной батальонной колонной, натиск которой противник не в силах был превозмочь.
Вернер рвался на помощь прежде всего принцу Вюртембергскому, по приказу которого еще в июне линия обороны города была вынесена вперед на одну-две версты, то есть непосредственно сама крепость Кольберг осталась лишь цитаделью в глубине укрепленного лагеря.
Линия обороны лагеря корпуса принца проходила по высотам севернее и западнее деревень Буленвинкель и Некнин и упиралась левым флангом в море, а правым – в реку Персанту. На этих высотах были вырыты укрепления мощного профиля – Фридрих решил больше не доверять некомпетентности и разгильдяйству противника – вдруг опять обманут! – и приказал Вюртембергскому готовиться самым тщательнейшим образом.
Будущие действия корпуса Румянцева затрудняло и то, что промежутки между этими укреплениями представляли собой болотистые низины, прикрытые специально устроенными затопляемыми районами и засеками. Юго-восточнее Буленвинкеля пруссаки расположили сильное передовое укрепление, западнее Некнина – другое. Грюненшанц. Кроме того, до последних дней корпуса Вернера и Платена прикрывали подходы к Кольбергу с востока. Теперь одного из этих нависающих над русским тылом корпусов не существовало, но оставался еще Платен, имевший под своим началом четырнадцать батальонов пехоты, двадцать пять эскадронов драгун и тридцать – гусар. Это была сила, которую нельзя было отмести при составлении любых оперативных планов и которая была в состоянии изменить ход любого течения военных событий.
А тут еще этот де Молин! Путается под ногами, когда не нужен, утомляя своим апломбом в рассуждениях. Когда же от него требуется совет – не найдешь днем с огнем! А ведь был рекомендован сей инженер-полковник самим его высокопревосходительством господином фельдмаршалом Бутурлиным! Воистину все, что советовал и рекомендовал сей великий стратег и военачальник – негодно! Его, де Молина, план осады, с похвальной оперативностью составленный, оказался настолько странен, что Румянцев поначалу поперхнулся от изумления и начал беспрерывно хмыкать.
– Господин инженер-полковник, – наконец, накаляясь, заговорил командир корпуса, – что сие значит? Сей план ваш… Как я мог понять из него, он требует от нас применять при осаде то, чем мы не располагаем и, судя по оторванности нашей от Отечества, располагать и не будем. Вам сие ведомо?
– Ведомо, ваше превосходительство. Согласно науке…
– Грош цена той науке, коя объявляет матерью своей талмудическую схоластику! Еще припишите в родственницы вашей любезной сердцу теории софистику – чтобы я окончательно уверился в вас! От вас требовалась не теория – я и мои генералы знаем, что означает сие понятие – а реальное дело. Каковы ваши практические соображения?
– При существующем положении дел, ваше высокопревосходительство, взятие крепости есть дело весьма сложное!
– Благодарю вас за чрезвычайно ценное и тонкое замечание, господин инженер-полковник. Как я понимаю, окромя сего вам добавить уже более нечего?
– Увы, ваше высокопревосходительство… Конечно, со временем…
– Времени у вас было достаточно – вас никто не торопил, но уж коли вы поторопились представить ваш план – значит, времени вам больше не потребовалось. Так что отныне я буду лишен удовольствия и счастья беседовать со столь умудренным различными знаниями и науками – сиречь с вами – на столь захватывающие темы! Конечно, я понимаю, что полковник Гербель ни в коей мере не сможет заменить мне вас, мужа столь могучей и дерзкой образованности, но я заранее мирюсь с подобным прискорбным обстоятельством. Сам будучи человеком необразованным и темным, я не буду чувствовать с ним рядом себя уж полным неучем. Вас же, господин инженер-полковник де Молин я – и отныне – не задерживаю. А если вы еще умудритесь все же попасться мне на глаза – то в окрестностях Кольберга растет достаточное количество крепких деревьев. Вон!
Господин инженер как ошпаренный выскочил из палатки командующего, а Румянцев еще несколько минут не мог успокоиться, раздувая гневно ноздри и черкая злополучный план одному ему понятными значками и стрелками.
Вскоре после этого разговора Гербель представил новый план, принятый Румянцевым с некоторыми поправками.
Но не план осады крепости сейчас больше всего волновал его.
Главное в этот период было отжать противника от лагеря корпуса принца – через восточнее его расположившиеся Кольбергский и Боденхагенский леса непосредственно в сам лагерь – и захватить передовые укрепления обороны корпуса.
Уже 19 августа русский корпус двинулся к Кольбергу, и вскоре после усиленных поисков по обоим берегам Персанты пруссаки сначала были отброшены в леса, а затем поспешно ретировались в лагерь. Тогда же флот вице-адмирала Полянского подверг трехдневной жестокой бомбардировке береговые батареи Кольберга, уничтожил их и блокировал крепость с моря.
Румянцев начал подступ – вплотную – к лагерю принца Вюртембергского. В помощь армии Полянский бросил двухтысячный десант под командованием командора Спиридова, усиленный береговой артиллерией. Тут-то и пытался генерал фон Вернер отбить фортуну у Румянцева…
Но тут капризная богиня решила, что она уже слишком благоволит к русскому генерал-поручику, и поэтому атака осадного корпуса 7 и 8 сентября для обеспечения своих флангов окончилась полуудачей. Задача на правом фланге была выполнена – правда, частично – окопы у Боденхагенского леса были взяты, приморское же укрепление севернее его – нет. Левый фланг не дался полностью: Грюнешанц отобрать у пруссаков не удалось.
Платен активизировался как раз в эти дни. Доселе, согласно приказу Фридриха, он уничтожал русские коммуникации в Польше – на пути от Познани к Бреславлю разбивал магазины и транспорты, ворвался в Познань и пошел через Ландсберг в Померанию.
