Ты дал певца Екатерине,
Всецело жил в ее орлах,
И отблеск твой горит и ныне
На лучших русских именах!..
Упоминание екатерининских орлов содержит и стихотворение «Сон королевича Марка» – майковский гимн славянству, опубликованный в горячем 1870 году:
Этот гул – был гром полтавских пушек.
Марков сон с тех пор тревожен стал.
Вот летят орлы Екатерины,
По Балкану трепет пробежал —
Мир, лишь в песне живший, словно вышел
Из земли, как был по старине:
Те ж гайдуки, те же воеводы,
Те ж попы с мечом и на коне!
Образ парящих в исторических небесах екатерининских орлов в поэзии обретал таинственную многозначительность в эпоху освобождения славянских народов из-под османского ига. Таинственность, удивление, узнавание – на этих тонких ощущениях строится историческая поэзия Аполлона Майкова.
Классическое стихотворение «Кто он?» – поэтический миф о Петре Великом – есть образец исторической загадки в литературе. «Менуэт» также выражает чувства восторженного узнавания любимых героев, только на этот раз – екатерининских орлов. И здесь, конечно, находится местечко и для Суворова; старый бригадир – наш рассказчик – не мог забыть о встрече с великим полководцем, кумиром тогдашнего российского офицерства.
Восхищавший Майкова парад екатерининских орлов, при прытком желании, может представиться и в уничижительных тонах язвительной сатиры: распутная императрица и сонм ее фаворитов. Это оборотная сторона блестящего екатерининского мифа, о ней невозможно забыть и современному читателю восторженного Аполлона Майкова. Один лишь чудак Суворов не вписывается в сию развеселую картинку.
Читатель майковского «Менуэта» должен сознавать, что перед ним стилизация рассказа старого бригадира – и поэт воссоздает характерную для ветерана екатерининских войн интонацию. Начиная с разухабистого, горделивого: «Да-с, видал я менуэтец…» и завершая просторечным, со «словами-паразитами», двустишием:
Образ, так сказать, России,
И видна над всей толпой.
Нам хочется исправить поэта, вместо потешного «так сказать, России» написать: «образ матушки России». И упоминание «матушки» в стихотворении о Екатерине Великой было бы кстати. Несомненно, Майков не включил бы разговорное «так сказать» в стихотворение, написанное от имени лирического героя поэта. Но старый бригадир, по Майкову, выражался по-простецки: «Так сказать».
Как и Алексей Константинович Толстой, Майков питал склонность к поэзии исторических мифов, преданий, легенд. Его Екатерина, его Петр Великий, его сербы вышли именно из «устного народного творчества». Поэт Майков неохотно подвергал своих исторических героев испытанию критикой, не спешил становиться аналитиком. И стихотворение «Менуэт» интересно как памятник чувствам, связанным с историей Екатерининского века. Чувствам, которые питали к легендарной истории наших «орлов» и их матушки императрицы Майков и его герой, старый бригадир.
Портрет А. В. Суворова. 1799 г. Неизвестный художник
Появление Суворова в обществе екатерининских вельмож, на балу, при исполнении «менуэтца», конечно, не случайно. Майков мог забыть о Румянцеве-Задунайском, о Репнине, Сиверсе или Безбородко, но Суворов решительно необходим для любого рассказа о екатерининском времени, о русском XVIII веке. И реакция молодого офицера, позже ставшего «старым бригадиром», на явление Суворова («Света представленье! Чисто сон!») весьма органична.
В 1840 году в «Отечественных записках» была опубликована «Песнь инвалида» поэта Ивана Петровича Клюшникова (1811–1895), быстро ставшая популярной в народе. Эти бесхитростные стихи напоминали строй солдатских песен:
Был у нас в былые годы
Знаменитый генерал:
Я ребёнком про походы
И про жизнь его читал.
Был русак – Россию нашу
Всей душою он любил.
Был солдат – ел щи и кашу
Русский квас и водку пил.
«…»
Перед строем сам молитвы
Богородице читал.
Лев в сраженьи – после битвы
Дома, петухом кричал.
«…»
И теперь, когда на битву
Русские полки идут —
Он за них творит молитву:
Про него они поют.
Это стихи о народном генерале, о солдате и богомольце, каким он остался в памяти фольклора. Схожие мотивы мы встречаем в стихотворении Александра Сергеевича Цурикова «Дедушка Суворов», ведущем свою генеалогию от солдатских песен В. А. Жуковского. Эти стихи высоко ценил архимандрит Леонид (Кавелин), настоятель Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, в прошлом – офицер. Это стихотворение, понятное и взрослым, и детям, так и просится в хрестоматию. Однако его не публиковали уже около ста лет, да и последние дореволюционные публикации грешили несуразными опечатками. А это бодрое, простое, как походный марш, стихотворение, право, заслуживает прочтения… Поэтому мы приводим полный вариант «Дедушки Суворова»:
Расскажи-ка, дядя, нам,
Добрым русским молодцам,
Как наш дедушка Суворов,
Ростом мал, душой удал,
Безо всяких разговоров
Бил поганых наповал.
Вспомни нам про те походы,
Где от старца воеводы
Пал навеки басурман;
Где суворовские брани
Утвердили наши грани,
К пользе братьев христиан.
Братцы! Дело не в безделье,
Не в гордыне, не в похмелье;
Дар победы – Божий дар!
Надо Богу помолиться,
Надо сердцем отрезвиться,
Чтоб врагу нанесть удар.
Сила войска не в громадах,
Не в воинственных нарядах,
Сила в духе и в сердцах!
Тысяч двадцать пять, не больше,
В Турции, Крыму и Польше
Царства разгромили в прах.
Чудотворец воевода
Не рассчитывал похода, —
Брал победу в небесах.
Правды муж творил без шуму,
В Богу думал крепку думу —
И прославлен в чудесах.
«День молиться,
День поститься,
Взять на третий Измаил»,
Он сказал – и наши рати
Чудом Божьей благодати
Взяли штурмом Измаил.
«Друг мой, – пишет принц Кобургский,
Окружён я силой турской;
Жду сраженья каждый час.
Тысяч тридцать и не боле
Можем вывести мы в поле;
Двести тысяч против нас.
Я погибну без сомненья…
Нам не выдержать сраженья;
Друг, спеши ко мне скорей».
Он в ответ: «Иду. Суворов».
Взял без дальних разговоров
Тысяч семь богатырей.
«Братцы, нынешние сутки
Нам придутся очень жутки.
Сотни вёрст и лютый бой!»
– Рады до конца стараться,
Рады с миром целым драться,
Рады умереть с тобой!
Он махнул, и наши рати
Чудом Божьей благодати
Сотню вёрст прошли зараз.
В бой вступили без привала;
Штык вперёд – врага не стало,
Сеча длилась только час.
Вот каков наш был Суворов!
Средь бесчисленных походов
Старых боевых времён
Наповал его ребята
Всюду били супостата, —
Он нигде не побеждён!
Жизнию монах примерный,
Духом чист от всякой скверны,
Потому непобедим!
Он из храма шёл на битву,
С боя снова на молитву,
Словно Божий херувим.
С виду старец юродивый,
Невысокий, некрасивый,
Духом грозный исполин!
Он на кляче, под рогожей,
Всё-таки был воин Божий,
Дивной рати властелин.
Во второй половине XIX века появилось ещё несколько стихотворений о Суворове. Правда, они получили известность лишь в армейских и гимназических кругах: «Суворов на Сен-Готарде» А. Шаржинского, «На вершине Сен-Готарда…» В. Калинина… Василий Калинин в 1892 году сетовал, что:
