Парень всегда был туристом, отменным фотохудожником и в любое время радостно бежал от цивилизации. Скажи я ему: лезем в шахты — явится в назначенный срок и будет играть в спелеолога.
Вспомнил, как лет двадцать назад он поразил мое воображение, будучи еще женатым. Тогда я впервые побывал в его «двушке». Серега стоял с мольбертом в семейных трусах посреди квартиры с ободранными стенами.
«Маслом рисует», — уважительно подумал я, пробираясь через завалы мебели и уворачиваясь от огромной дружелюбной собаки и малолетних детей. Те с криками «дядя Миша» попеременно вцеплялись то в меня, то в пса.
На холсте обнаружились четыре невнятные полосы, изображающие вазу с цветами.
— Он раньше в своем исследовательском институте выставки детского творчества устраивал, чтобы себя пиарить, — сказала жена Ольга, увидев мое удивление. — Представьте рисунки: Петя Иванов, 6 лет; Андрей Сидоров, 11 лет, и в самом конце — Пономарев Сергей, 24 года. Бывало, и первые места на тех выставках занимал. Лучше бы квартиру в порядок привел!
— Тут уж кто для кого, — выписывал мифическую синюю ромашку художник. — Квартира для меня или я для квартиры? Главное — приоритеты правильно расставлять.
Излишне говорить, что в конце концов они развелись.
Тайгу и родной край Серега знал прекрасно. Бывали у него и одиночные походы. А вот альпинизм… Память услужливо напомнила наш с ним поход 1985 года на Кругобайкальскую железную дорогу. Серега на второй день неожиданно пропал с утра. Никто не знал, где он. Слева скалы, справа Байкал. Идти некуда.
Нашел его за одним из туннелей.
— Подержать попросили, — кричал Серега, обмотавшись страховочным шнуром.
Вокруг никого не было.
Я глянул наверх, там растопырилась в невообразимой позе и пыталась уцепиться за скалу молоденькая девчушка.
— А где народ?
— Ушли водолазов смотреть.
— А ты уверен, что все правильно? — поинтересовался я, увидев испуганное лицо альпинисточки.
— Конечно, я же полчаса за ними наблюдал, — радостно улыбнулся товарищ и подтянул руками в верхонках шнур, при этом чуть не упустив свою жертву.
Та что-то вопила.
— Повиси еще, — крикнул Серега. — Приказа опускать не было.
Тогда он впервые играл в альпиниста.
Я осознавал четко: стоит мне к нему прийти и спросить о спелеологии, как окажется, что он и в этом вопросе мастер. Не побоится нырнуть хоть куда, не знавши брода, и сто процентов выберется обратно. Ведь не погиб же он до сих пор.
В мою бытность частным детективом мы какое-то время работали вместе. Так вышло. Нужно было видеть, как он всего за пару месяцев набрался уголовной дури и держал себя не меньше, чем за авторитета.
«Нет уж, — заключил я. — Спелеолог мне нужен настоящий», хотя поиски решил начать именно с Сереги Лысого.
Забыл сказать — мой старый товарищ был абсолютно лыс лет с 25, что вовсе не мешало ему быть любимцем слабого пола.
Набрал его прямо из машины. Поздоровкались.
Поинтересовался о спелеологии. Как и ожидал, получил утвердительный ответ, равно как и про альпинизм. С его слов, товарищ готовился стать инструктором.
Стыковались в квартирке, которую он получил после размена «трешки» покойной мамы. Разменивался с отчимом. Тот ухватил в свои семьдесят семь молодуху и вил гнездо. Серега в планы гнезда не входил. Так в результате множественных операций ему и досталось полублагоустроенное жилье в кирпичной двухэтажке. Горячая вода только зимой — из системы отопления. Серега не унывал.
Улыбался и сейчас.
— К продаже готовлю, — объявил он. — Дом нужно достраивать…
Вспомнили старые времена. Тему многолетнего конфликта из-за общей дурости обходили по умолчанию — все уже пережито.
Когда вернулись к спелеологии, Серега поставил на диске фильм со своим участием.
— Моя пещера, — похвастался он. — Сам вскрывал.
— ??
— Первопроход! В верховьях Иркута. Стенки простукивал и на пустотку наткнулся. Давай долбить. Спецы предупреждали: что угодно может быть — сероводород, углекислота. Опасно. Так что один долбил.
На экране висело Серегино лицо, перемазанное черным. Альпинистские прибамбасы и узкое отверстие.
— Семьдесят метров. Вторая еще глубже — сто десять.
— Вертикальная?
— Немного положе этой, уступчатая…
— В чем кайф? — спросил я.
— Ты что? — вскинулся Серега. — Забыл про «не ступала нога человека»?
В самом деле, когда-то мы прикидывали возможные маршруты для интуристов по нашему родному краю. Тогда эта шутка и родилась:
«Те, кто хочет побывать в “не ступала нога…” первым, — пожалуйста! Плата за аттракцион — тысяча долларов. Вот оно, то самое место, — ступайте! Молодцы! Вот сертификат: на этом квадратном метре вы — первый!»
Похохотали. Лысый смеялся, однако ревниво наблюдал за моей реакцией. Пришлось проявить внимание:
— Ну и как ощущение, когда первый?
— Ты знаешь, сразу про троллей и всякую нечисть вспомнил. Когда на ту сторону порода посыпалась, такой ужас навалился, будто преисподнюю вскрыл. Не помню сколько времени тогда орал.
— Внутрь идти страшно было?
— Один не пошел. Видишь, снимают? — ткнул он в экран.
— И как там?
— Гляди…
Камера продолжила съемку с противоположной стороны.
— Вот она, — дышал мне в ухо Серега. — Миллионы лет ждала…
В его голосе мне неожиданно почудилось что-то козлякинское.
— Часто бываешь там?
— Как позовет, — отозвался товарищ, переживая что-то свое.
— ??
— Бывает, застонет, застонет что-то, я и понимаю, что соскучилась она. Сразу твои истории вспоминаются.
Действительно, и меня зовет иногда ночами остров необитаемый в заливе Петра Великого недалеко от Владивостока. Там летом маршрут туристический, а зимой никого, вот он и тоскует в декабре…
— Да уж, — стряхнул я наваждение. — Мне это знакомо… Как там у Антуана де Сент-Экзюпери?
— Мы в ответе за тех, кого приручили, — пребывая еще в своих видениях, проговорил Лысый. — Маленький принц…
— Ага.
Мир вращался вокруг нас уже совсем в другом ритме, а мы, не видевшись почти два года, превратились во вчерашних детективов, выживающих в разгулявшемся человеческом океане девяностых.
Молчание затягивалось.
— Слышь, Серенький, — окликнул я. — У меня же дело к тебе.
— Да понятно, когда ты просто так приезжал? И что там?
