«Множественность».
Рис. Френсиса Пикабиа, 1932 г.
Завершая работу о рефлексах головного мозга, Сеченов отметил «страшные пробелы в исследовании». Своё учение охарактеризовал так: «Чистейшая гипотеза в смысле обособления у человека трёх механизмов, управляющих явлениями сознательной и бессознательной психической жизни (чисто отражательного аппарата, механизма, задерживающего и усиливающего рефлексы)».
Он стремился доказать, «что все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы». Духовная жизнь и способности человека почти исключительно зависят от воспитания и только на тысячную долю – от врожденных качеств.
Зигмунд Фрейд предполагал, что человек наследует даже нравы своих диких предков, совершавших ритуальные людоедства. По его словам: «Люди всегда знали – таким специфическим образом, – что у них некогда был первобытный отец и что они убили его». Вот, мол, откуда произошёл Эдипов комплекс! Разве это доказательство?
Сеченов обосновал идею единства организма с его окружением, а также представление о взаимной обусловленности материальных и духовных процессов, сознательных и бессознательных; о зависимости психики от внешнего мира. Оспорить эти положения нелегко, полностью опровергнуть невозможно.
По сравнению с его достижениями гипотезы Зигмунда Фрейда выглядят не только вторичными, но и уходящими от научного метода в область субъективных рассуждений. Идеи Сеченова подхватил и разработал И.П. Павлов. Таким было действительное, а не мнимое проникновение научной мысли в область познания бессознательного.
Подтвердило верность основных представлений Сеченова о рефлексах создание компьютерных программ, способных выполнять сложнейшие интеллектуальные операции, обыгрывать профессиональных шахматистов, решать логические задачи, делать переводы с одного языка на другой, реагировать на звуковые сигналы, распознавать различные образы. В основе – те же механизмы «раздражения», «торможения», «усиления», что и в деятельности нервной системы.
Напомню: Фрейд имел дело почти исключительно с невротиками, а для них различные психические отклонения, можно сказать, естественны. Вот и распространил он свои знания на здоровых людей.
При его жизни И.П. Павлов вызывал при опытах на собаках в лаборатории неврозы, возникающие при постоянном напряжении, сшибке противоречивых раздражителей, в ответ на невозможность решить поставленную задачу, при нервных срывах. Он указывал на их полное сходство с некоторыми психогенными заболеваниями людей.
Павлов использовал объективные методы нейрофизиологии для изучения нервных болезней, познания рефлексов головного мозга и области бессознательного. Фрейд практиковал гуманитарный способ распознавания и лечения неврозов, предоставляющий большую свободу субъективным фантазиям психиатра. В таком случае большую роль играет личность не только больного, но и того, кто его лечит.
Можно было бы, исходя из концепции Фрейда, предположить: он в раннем детстве испытал сексуальную травму или, говоря его терминологией, испытал «пассивный сексуальный опыт», оставшийся в подсознании. Он возвёл свою психическую травму во всеобщий принцип, объясняя с таких позиций причины различных феноменов психики в норме и патологии.
Такая гипотеза недоказуема. Можно было бы последовать примеру Ирвинга Стоуна, который в книге «Страсти ума, или Жизнь Фрейда» писал о мыслях главного героя. Но это нормально для выдуманных литературных персонажей, а для исторических личностей, на мой взгляд, недопустимо или требует веских оговорок. Мог ли Ирвинг Стоун настолько постичь личность Фрейда, что стал размышлять, как он? Вряд ли.
В свои последние годы Зигмунд Фрейд переносил мучительные операции (у него был рак полости рта). Если у него и появились сомнения в теории психоанализа, он вряд ли стал бы писать об этом, учитывая свою болезнь, ситуацию в мире (победы германских нацистов), обилие своих учеников и последователей.
На закате дней он опубликовал книгу «Моисей и единобожие», где утверждал, будто пророк Моисей был не евреем, а египтянином, прообразом отца, убитого израильтянами. Иудеи из-за угрызений совести его обожествили, и так якобы началось единобожие. Гипотеза оригинальная, но кроме происхождения Моисея (сведения неопределённые) не выдерживает критики. Единобожие первым ввёл фараон Эхнатон; у иудеев был племенной Бог Яхве, да и обличий у единобожия немало…
Вряд ли Фрейд хотел смелой гипотезой шокировать талмудистов и богословов. По-видимому, он всё-таки верил в своё учение и до последних дней боролся за его торжество. У него могла быть бессознательная установка, запрещавшая сомневаться в своей теории, оберегая психику от страшного удара: признания заблуждением дела всей жизни.
Подобный контролёр, стоящий на страже личных интересов (ангел-хранитель!), есть в подсознании любого нормального человека. Но почему, несмотря на это, происходят стрессы, неврозы, маниакальные синдромы?
В учении Фрейда область бессознательного подобна подвалу с мерзкими тенями преступных предков. Порой потаённые чувства и подавленные желания вырываются на свет, вызывая психические аномалии.
«Он был, – писал Фрейд, имея в виду такого мифического предка, – поистине неистовым существом, более жестоким и более свирепым, чем другие животные. Он любил убивать…» Вывод: «Таким образом, если судить о нас по желаниям нашего бессознательного, то мы, подобно первобытному человеку, просто банда убийц».
Как бы отвечая ему, американский психолог Дж. Стивенс в книге «Приручи своих драконов» (1996) утверждает: «Мы не являемся испорченными по своей сути. Мы – удивительные, очаровательные существа, нужно лишь лучше к нам присмотреться. Вот почему нашей основной задачей сегодня, как и во все предыдущие века, была и остаётся борьба с досаждающими нам драконами, мешающими нам стать теми свободными героями, властителями собственных судеб, которыми мы и должны быть».
Какие это драконы? Высокомерие, самоуничижение, нетерпеливость, мученичество, жадность, саморазрушение, упрямство. Они, по мысли автора, результат главным образом воспитания и образа жизни, а потому с ними можно и нужно бороться.
Есть и другие «драконы», мешающие обрести душевное равновесие и быть счастливыми (не говоря уже о внешних, ещё более мощных «драконах», с которыми в одиночку не справиться). Стивенс не ссылается на психоанализ и противоречит мнению Фрейда о наших подсознательных мерзких и преступных наклонностях.
Вспоминается Король из сказки Евгения Шварца «Обыкновенное чудо». Он оправдывал свои гнусные замыслы и поступки, ссылаясь на пороки, доставшиеся от предков. Не исключено, что Шварц был знаком с представлениями Фрейда и его последователей о первобытных инстинктах в наших душах.
Люди изменчивы со временем и под влиянием обстоятельств. Совершают порой хорошие или дурные поступки неожиданно для самих себя. Мне не раз приходилось видеть, как молодой человек, в обычных условиях рассудительный и мужественный, в экстремальной ситуации становился трусливым, терял самообладание.
