Прежде всего – летописание. Официальная историографическая традиция однозначно восприняла Владимирову версию, и сюжет об утверждении на Руси греческой веры излагался не только одинаково по содержанию, но и одними и теми же словами. Однако в некоторых кодексах имеются определенные реминисценции более древней версии, которая относила обращение страны к третьей четверти IX века – ко времени Аскольда и патриарха Фотия. Выше приводилось мнение Б.А. Рыбакова о том, что рассказ об Аскольдовом Крещении содержался в Несторовой редакции «Повести временных лет» и исключен оттуда авторами третьей редакции 1118 г.
Из текстов, которые до нас дошли, важнейшей является Никоновская летопись – грандиозная компиляция середины XVI века. Ее авторы использовали многочисленные древние документы, позднее, к сожалению, утраченные. Как убедительно доказывает Б.А. Рыбаков, среди утерянных документов была и «Летопись Аскольда» – хроника, начало которой относится к 865 – 866 гг. Среди фрагментов, которые восходят к киевскому летописанию IX века, есть эпизод под заголовком «О князи Рустемъ Оскольде».
После рассказа о бескровном походе 874 г. киевского правителя в Никоновой летописи читаем: «Василiе же много воиньствова на Агаряны и Манихеи. Сътвори же и мирное устроение съ прежереченными Русы, и преложи сихъ на христiанство и обещавшеся креститися, и просиша архiеръя, и посла къ нимъ царь». Далее идет краткое изложение известного нам уже повествования о нетронутом огнем Евангелии, по-видимому, заимствованное из греческих хроник (у Скилицы или Зонары). Трудно судить, кому принадлежит это извлечение из рассказа Константина Багрянородного – древнерусским летописцам или составителям Никоновского свода. Заметим, что второе предположение представляется нам более вероятным. Именно влиянием греческой традиции можно объяснить тот факт, что Аскольдово Крещение отнесено ко времени Василия I Македонина и патриарха Игнатия. Но цитированный отрывок, предшествующий рассказу о чуде, очевидно, взят из хроники IX века.
Отдельную проблему (до сих пор не разгаданную) представляют собой некоторые тексты из Никоновской летописи, посвященные Владимиру Святому, где приведены имена патриарха Фотия и митрополита Михаила, рукоположенного им на Русь.
Всего таких отрывков четыре. В первом из них под 988 г. сообщается о назначении Михаила на Русь; здесь же подана развернутая характеристика новопоставленному иерарху. Под 989 г. рассказывается о приходе Михаила в Киев и Крещении им сыновей Владимира. Под 990 г. содержится сообщение о мерах по распространению новой веры в стране, осуществленных митрополитом, шестью приданными ему епископами и при участии Добрыни и Анастаса Корсунянина; о Крещении Новгорода, низвержении идолов, обращении «многих людей», строительстве церквей и назначении пресвитеров «по городам и селам». Под 991 г. – сообщение о Крещении Михаилом и четырьмя Фотиевыми епископами (два оставались в Киеве) Ростовской земли, а также об успехах новой веры на Руси. Наконец, под 992 г. читаем о Крещении Владимиром и двумя Фотиевыми епископами Суздальской земли, о смерти митрополита Михаила и направлении на Русь Фотием нового архиерея – Леона.
Анахронизм этих фрагментов (Фотий умер в 886 г. – за столетие до Владимирова Крещения) давно привлекает внимание исследователей, но до сих пор не находит удовлетворительного объяснения. Проблема усложняется тем, что соединение имен Константинопольского патриарха, жившего и действовавшего в IX веке, и киевского князя в конце Х века встречается еще в некоторых других древнерусских документах – в списках «Повести временных лет», в Церковном уставе Владимира, в произведении В.Н. Татищева и т.п.
Краткие упоминания о назначении Фотием митрополита Михаила (или, согласно другой версии, Леона) на Русь, о Крещении Новгорода и Северо-Восточной Руси встречаются во многих летописных сводах: Новгородском четвертом, сокращенном, 1495 г. Московском 1497 г.; Уваровской летописи и др.
Летописные отрывки, о которых идет речь, давно волнуют исследователей. Д.С. Лихачев, например, в комментариях к «Повести временных лет», приводя выписки из Никоновской летописи, констатировал: «Исторические основания всех этих сообщений также не известны». По сути, единственная попытка как-то объяснить фантастическое источниковедческое явление принадлежит Е. Голубинскому. Согласно его предположению, в комментируемых документах отразились упоминания о первом Крещении Руси, базировавшиеся на энциклике Фотия. Это – простейшее предположение, которое прежде всего приходит в голову и которое кажется вполне бесспорным. Но само по себе оно ничего или почти ничего не объясняет. Непонятно, для чего киевским книжникам конца Х века (или более позднего времени) понадобилось искусственно вводить имена Фотия и рукоположенного им архиерея в тексты, которые к ним не имеют никакого отношения.
Главная ошибка всех предыдущих исследователей состояла в том, что они относили протографы загадочных текстов к Х или даже к XI веку, стремясь объяснить, каким образом имена Фотия и Михаила могли попасть в документы, посвященные Владимиру Святому. В действительности же проблему необходимо повернуть на 180 градусов и свести к вопросу, каким образом имена Владимира и некоторых его сподвижников появились в текстах IX века, посвященных Фотию и Михаилу, что коренным образом меняет дело.
Препятствием для верного понимания ситуации стала мысль, что письменность на Русь пришла из Болгарии только после религиозного акта 988 г. и, таким образом, никакой более древней историографической традиции здесь быть не могло. М.Ю. Брайчевский писал, что новейшие исследования доказали ошибочность данного утверждения, а предполагаемое существование «Летописи Аскольда» перевело проблему совершенно в иную плоскость. Опыт реконструкции этого первого исторического произведения в нашей стране дал интересные результаты. В частности, был объяснен факт использования фрагментов Аскольдовой хроники летописцами XI века в эпизодах, посвященных значительно более позднему времени, с переадресовкой и передатировкой сведений, которые в них содержались.
Рассказ о первом Крещении Руси в 860 г. занимал центральное место в реконструированном документе, названном Б.А. Рыбаковым «Летописью Аскольда» (именно он заимствован Нестором в первой редакции его произведения). Однако любое упоминание об этом событии не вязалось с версией Владимирова Крещения и поэтому тщательно изымалось из всех текстов – независимо от их характера и содержания. Летописное сообщение об Аскольдовом Крещении было основательно переработано и соотнесено с религиозным актом 988 г. Но, последовательно заменяя имя Аскольд на имя Владимир, книжники XI века не позаботились «выправить» имя патриарха, который осуществил Крещение Руси, создал древнерусскую церковную епархию и рукоположил иерарха.
Стремление как-то согласовать многочисленные свидетельства о введении христианства на Руси в середине XI века с официально утвержденной версией о Владимировом Крещении 988 г., освященной церковной традицией, породило интересную концепцию о многоступенчатом процессе христианизации наших предков. Изложение этой схемы находим в Густинской летописи, где приведена хронологическая схема с пятью последовательными этапами данного процесса.
Первый этап – миссия апостола Андрея; второй – Крещение Болгарии и Моравии в 60-е гг. IX века; третий – Аскольдово Крещение во второй половине IX века: «Третее крестишася славяне, си есть наша Русь, при патрiарсе Фотiи, по смерти Игнатiя патрiарха, при Василiи Македоне царе, якоже историкъ церковныи Зонаръ и Куропалятесъ глаголетъ. Егда Василiи царь сотвори миръ со Рускимъ народомъ, хотяще ихъ привести ко истьнньи вере, еже они обещашася: посла же имъ царь митрополиту Михаила и иныхъ епископъ. Словене же раскаявшеся глаголаху: “аще не видмъ прежде чудесъ, бывающихъ о имени Христове, его же ты проповедавши, не имемъ веры”; четвертый этап – Крещение Ольги; пятый – Владимира.
