После покушения на царя Степана Халтурина 8 февраля 1890 года Александр II созвал совещание для выработки мероприятий по борьбе с революционерами. Была учреждена Верховная распорядительная комиссия по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Ее, а также Чрезвычайную следственную комиссию по делу о взрыве в Зимнем дворце возглавил харьковский генерал-губернатор М.Т. Лорис-Меликов. Вскоре он занял пост министра внутренних дел. Затем Верховную распорядительную комиссию упразднили, так же как Третье отделение, вместо которого был организован департамент государственной полиции при Министерстве внутренних дел. Это был мощный централизованный орган, призванный в первую очередь бороться с политическими преступниками.
Назначенное на 8 марта 1881 года обсуждение проекта либеральных реформ, предложенного Лорис-Меликовым, состоялось уже при Александре III. Есть версия, что убийство Александра II было спешно осуществлено народовольцами для того, чтобы сорвать утверждение этого проекта. Либеральные реформы не устраивали революционеров, ибо направлены были на постепенный переход к конституционной монархии западного образца. Кроме того, некоторые уступки со стороны правительства дворянам, земству и крестьянам грозили резко ослабить и без того достаточно сомнительную революционную ситуацию.
Действительно, проект Лорис-Меликова был отклонен, а сам он вскоре подал в отставку вместе с военным министром Д.А. Милютиным и министром финансов А.А. Абазой. Тем не менее были сделаны некоторые уступки крестьянству, стали созываться совещания представителей земств и вышел циркуляр о «неприкосновенности прав дворянства и городского сословия».
Самодержавие не пошатнулось, а напротив, окрепло. Ни о каких уступках революционерам не было и речи. Казалось бы, должна была усугубиться революционная ситуация. А вышло наоборот. В народе да и среди многих революционеров терроризм не одобрялся. Подавляющее большинство населения желали стабильности, а не потрясений.
Получалось так, что в деятельности народовольцев были заинтересованы наиболее ревностные защитники самодержавия и жестких мер подавления инакомыслия. Кроме того, многие деятели департамента полиции, призванные бороться с террористами, получили дополнительные возможности для карьеры, наград, повышенных окладов жалованья и для финансовых злоупотреблений.
Свой среди чужих
Для тайной революционной организации жизненно важно знать, какие мероприятия планирует против нее государственная власть. То же самое относится и к действиям властей. И тем и другим требуется иметь в стане врагов своих агентов, осведомителей.
Руководителям «Народной воли» в этом отношении повезло. Начиная с 1879 года, они стали вести свою смертельно опасную игру с полицией и жандармами не вслепую, а имея сведения об их агентуре и намечаемых мероприятиях против революционеров. Эту ценнейшую информацию они получали от Николая Васильевича Клеточникова.
Он был работником Окружного суда в Симферополе и пережил какую-то личную драму, едва не завершив ее самоубийством. Избавлению его от душевных мук способствовали политические события 1878 года: процесс 193 пропагандистов, выстрел Веры Засулич в Трепова и ее оправдание, убийство жандармского генерала Трепова. Клеточников решил отдать свою жизнь во имя революции, участвуя в террористическом акте. (На его примере видно, как тесно порой связаны личные драмы с общественными событиями; человек может вознегодовать на существующий общественный строй из-за потрясений и разочарований в своей частной жизни.)
Приехав в Петербург, Клеточников постарался через двух знакомых землячек, учившихся на Высших женских курсах, связаться с революционерами. Это ему удалось. Сведения о новом потенциальном террористе дошли до члена Исполкома «Народной воли» Александра Михайлова. Он встретился с Клеточниковым. Поговорив с ним, убедился: этот интеллигентный, деликатный, не крепкий физически, отчасти даже робкий человек вряд ли годится на роль политического убийцы. Не лучше ли использовать его как шпиона, устроив в III отделение?
На этот счет у Михайлова уже был план. Нескольких студентов, снимавших меблированные комнаты у Анны Петровны Кутузовой и сочувствовавших революционерам, арестовали и допрашивали. Удалось узнать, что Кутузова – родственница одного из служащих III отделения, который временами ее навещает. Было известно, что она любит играть в карты и приходит в восторг, если выигрывает.
Когда Михайлов ближе узнал Клеточникова и познакомил его с уставом и деятельностью «Народной воли», то предложил ему с невольной помощью доносчицы Кутузовой поступить в III отделение. Его предложение не было принято.
– Как можно! – воскликнул Клеточников. – Они же сразу прочтут на моем лице, что я поступаю на службу с обманной целью!
– Не преувеличивайте их способности, – спокойно ответил Михайлов. – Они умеют вести наблюдение и арестовывать, но не догадаются, что человек, рекомендованный им родственницей одного из служащих, может быть послан тайной организацией. В этом вы можете быть совершенно уверены. Иначе мы не предложили бы вам лезть в эту берлогу.
– Допустим, они меня примут, – дрожащим от волнения голосом сказал Клеточников, – но как поручиться за будущее? Если они узнают, что я их обманываю, что я послан их врагами, они придут в ярость. Расправа будет жестокой! Они растопчут меня своими жандармскими сапогами! Это же страшная смерть, мой дорогой друг!
Он потерял самообладание. Но Михайлов был спокоен и настойчив. Он рассказал о существующей в «Народной воле» конспирации и уверил, что никаких явных доказательств революционной деятельности агента у жандармов не будет.
Клеточников, подумав, сказал:
– Будут ли члены организации возражать, если я в случае ареста на допросе скажу, что работал за деньги? Работая в Окружном суде, я видел, насколько они алчны к деньгам. Наверняка они ценят это качество и в других. Поэтому я в целях самозащиты мог бы сказать им, что действовал из корыстных побуждений, получая за свои услуги от революционеров хорошую плату. Тогда они не набросятся на меня, как дикие звери, но передадут судебной власти, а это уже не так страшно.
Михайлов согласился с его аргументами. Тем более что Клеточников не был членом революционной партии. (Об этом разговоре известно со слов А.П. Прибыловой-Корбы, близко знавшей Клеточникова и состоявшей в «Народной воле».)
В начале декабря 1878 года Клеточников снял комнату у мадам Кутузовой, по вечерам принимая участие в карточной игре. Он выглядел рассеянным и частенько проигрывал хозяйке. За месяц она обогатилась таким образом почти на 300 рублей (выплачивались проигрыши Клеточникова из кассы «Земли и воли»). Ее новый скромный, воспитанный жилец произвел на нее самое отрадное впечатление. А он порой жаловался на свою судьбу, ибо не мог найти для себя в столице хорошего места службы. Она, как и предполагал план Михайлова, рекомендовала его своему родственнику Г. Кириллову, заведующему 3-й экспедицией III отделения собственной его императорского величества канцелярии. Он занимался политическим сыском.
