Гоблин, вроде молчавший, услышав меня, сразу кинулся на дверь, заставив испуганно отскочить. Но стяжка держалась, никуда не делась, ручки тоже пока не отломались. Пусть и дальше сидит.
Второй этаж, поворот к первому — выглянул осторожно. Вроде никого пока, и выход с лестницы с тех зданий просматриваться не должен. Да, надо что-то с камерами придумывать, включая те, с помощью которых нужно за угол заглядывать. Уж это сделать вообще никаких проблем не должно составить, а иногда прямо край как пригодились бы. Вот сейчас, например.
На последнем пролете резко сдвинулся к левой стене, так еще меньше вероятность попасть в сектор обстрела, быстро спустился вниз, не забыв, впрочем, глянуть за углы, но никого и ничего там не нашел. Быстро выбрал место для мины, как раз погрузчик тут стоит, так вот ему между вилок, мина потеряется на фоне, и еще тут тень как раз густая. Мина прямо наверху рюкзака, даже снимать его не надо. Вытащил, разложил опору, снял колпачок предохранителя, поймал сигнал машинкой и, убедившись в том, что уже та на предохранителе, быстро сдал назад, обратно на лестницу, устроившись на первой площадке.
— На позиции, — вдруг доложила Лина.
— Мой отход прикроешь, я предупрежу.
— Понятно.
— «Есть» надо отвечать, — не удержавшись, рыкнул я, исключительно от злости.
— Понятно, — ответила она.
— Где Маркин?
— В складе. Спустила его туда.
— Принял.
Снова разрывы гранат на крыше, несколько очередей. А стрельбы из автоматического пока не было, это они активизировались. К чему? Скорей всего к тому, что штурмовая группа сюда выдвигается. Или группы.
— Шутихин, что у вас?
— Начали высовываться, пару раз обстрелял.
На крышу им никак не попасть? Нет, тут коптер нужен, а коптеры сегодня не летают. И дроны не летают, и сейчас это даже хорошо, потому что хавики с дроном уже бы заметили, что мы с крыши ушли. А на улице ветер несет песок, мне отсюда немного видно. Черт, с левого плеча стрелять придется, это хуже. ЛЦУ включу, проще будет целиться.
Включил, чуть погонял яркое пятно вокруг дверей внизу, приладился поудобней.
And I’m turning
To the horoscope
And looking
For the funnies.
When I’m feeling
Someone watching me
And so
I raised my head.
Папа-пара-па-парара, папарара-па-папа-ра… Нет, никто пока на меня не смотрит, пока куплет неактуальный, смотрели бы — я бы тут уже мертвым сидел. Но вот, кажется, что-то уже слышу даже сквозь шум ветра и активную стрельбу. И дальше ровный срез двери вроде как чуть изменился, на нем появилась кривизна, и я тут же, не раздумывая, навел на край двери точку луча и утопил спуск. Ручник мягко провибрировал в руках, треск выстрелов метнулся эхом между стен, в двери появилось сразу несколько вполне кучно собравшихся отверстий, и кто-то вскрикнул, потом уже заорал, а затем мелькнула рука и в помещение закатилась граната. Я подался вправо, укрываясь за лестничным маршем, успел расслышать звук второй катящейся гранаты, затем один за другим раздалось два гулких взрыва.
Я высунулся на секунду, увидев забегающих и палящих во всех стороны людей, успел сбросить предохранитель машинки и нажал на кнопку подрыва. Тут уже бабахнуло серьезней, я даже заметил, как сразу двое свалились, их как веником смело, кто-то закричал, а я почти наугад перекрестил все пространство длинной очередью, метнул туда следом еще и гранату и быстро перебежал на следующую площадку, уже по пути услышав разрыв, и лишь когда снова упал на колено, обернувшись назад, стрельба возобновилась.
Пули роем взбили облако пыли со стены, на той площадке, на которой я только что сидел, взвизгнули рикошеты, заставив меня метнуться правей, потом снова крики внизу, опять стрельба, затем знакомый хлопок подствольника, но граната не взорвалась, не успев встать на боевой взвод, а отлетела назад, кажется, хлопнув где-то на лестнице.
Снова стрельба, пули ударили по перилам, по стене, нервы прыжком свились в тугие узлы, но я удержал себя на месте, напомнив, что достать меня здесь стрельбой невозможно, а если даже и гранаты кидать начнут, то время укрыться у меня все равно будет.
Хорошая штука активные наушники, которые делают громкое тише, а тихое громче. Услышал шорох осторожных шагов и когда прикинул, что шаги эти самые уже совсем у лестницы, просто покатил еще одну гранату между пролетами, тут же отдернув руку и отклонившись назад. Стук ее пластиковой тушки, прыгающей по ступенькам, чей-то крик на гортанном языке, затем взрыв, снова крики и стрельба.
Теперь ЛЦУ выключить, он меня демаскировать будет. Что дальше? Могут пройти? Могли бы, если бы со щитом и умели, но вот умения воевать в помещениях я не заметил. А у меня еще две гранаты с собой, одну вот сейчас приготовлю.
Стук гранаты о площадку ниже, я резко укрылся, грохнуло, дунуло серым дымом, посыпалась крошка со стен, а дальше топот — решились. Я, чуть отклонившись влево, выпустил длинную очередь в группу людей, бегущих по лестнице, наверняка кого-то задел, метнул следом приготовленную уже гранату и сразу побежал вверх, слыша крики внизу, уже удаляющийся топот, следом за которым рвануло.
На втором этаже занял подобную же позицию и сразу же вызвал Лину:
— У остальных возьми по две гранаты и жди меня наверху.
— Есть! — ну надо же…
У меня еще одна осталась, плюс хлопушка, у Лины четыре боевых и тоже светошумовая, и у остальных по четыре боевых. Пока хватит, мы еще на этой лестнице повоюем.
— «Овраг», «Фирма», повнимательней, въезд на реактор держите.
— Понял.
— Приняли. Как у вас? — голос Власова.
— Держимся, пока в норме, без приказа ничего не делайте.
Пусть противник втянется. Пусть даже снимет людей с крыш и тоже кинет сюда, пусть думает, что заблокировал всех.
Стрельба по стенам, не знаю, для чего, чтобы себя подбодрить, наверное. Крики, явно ругань, даже меня зовут, пожалуй. Не знаю, о чем они, грозятся лютой смертью, наверное. Но это мы как бы еще посмотрим, мы пока только начали.
Те замерли, то ли задумались, то ли ждут чего-то. Позиция у них отвратная, без потерь наверх не прорвешься никаким способом, а потери и так велики, уже непомерно велики. Людей здесь мало, каждый на счету, а сколько они уже потеряли за сегодня? Не знаю, что там у них с культом мученичества, есть ли шахиды, но даже большая банда должна всерьез обескровиться. А если к этому приплюсовать тех, которых выбили тогда в лагере, то хавики вообще должны всерьез задуматься о своем поведении. Но их реактор манит, я думаю. И все же интересно, он им для себя или за премию? Премия такого не стоит, как мне кажется, а вот процветание анклава…
