— Птицы сохранились в большинстве своем, — перехватил мой взгляд Шутихин. — Не все, но многие.
— А что тут вообще случилось?
— Биологическая катастрофа, рукотворная, насколько я понимаю. Вывели нечто, доигрались.
— Что вывели?
— Микроорганизм, который поражал не только человека, но многие виды, по ряду белков ориентировался. Не для войны вывели, с агрокультурными целями, так сказать. То есть зараза сначала разошлась, а потом началось угасание. Отказала репродуктивная функция в первую очередь, потом пошли разные болезни. Мир вымирал долго, просто угас. В основном из-за бездетности, но и все остальное добавило.
— А как Цитадель уцелела? Не они это, часом, устроили?
— Нет. О ней много писали, как о последней надежде. Специально собрали ученых, изолировали от мира, дали им все для работы, включая вечный источник энергии. Разных ученых, не только по профилю.
— А они не были заражены?
— Когда проект организовывали, тогда еще не весь мир был поражен. Отбирали.
— Это чья версия?
— Версия газет из раскопок, — усмехнулся он, — не их собственная. С тех пор они существовали как на космическом корабле, доступа сюда не было никому. На поздней стадии они даже нашли способ лечить, но было уже поздно. Спасти мир не успели.
— А сейчас с этим микроорганизмом что?
— Очагов почти не осталось, но теперь все лечится, даже без больших усилий. В санчасти предупредили, что будете сдавать кровь на анализы раз в шесть месяцев?
— Да, — кивнул я.
— Вот это как раз и есть профилактика. Иногда люди все же цепляют эту дрянь, с дюжину случаев в кибуце сам помню. Но не больше. И без фатальных последствий.
— Откуда цепляют?
— Укусы насекомых в основном. Оводы преимущественно, они переносчики. Причем подхватывают не от животных, а по наследству передают, еще с тех времен.
— А репродуктивная функция как же?
— Просто переносчики, им самим это не вредит. Так что оводов гоняйте, если не хотите курс из десяти уколов ниже спины.
— А самих оводов никак не извести?
Шутихин усмехнулся.
— Пытаются вроде, но пока результата нет. Доигрались они уже с этим, поэтому осторожничают. А вот мух вывели. Да не бойтесь, это действительно теперь лечится. Инкубационный период у болезни чуть не три года, так что обнаруживают всегда вовремя.
— Ну, хотя бы так. А животные не заражаются?
— Нет. Их уже вывели такими.
— Радует.
— А вот это интересно, — биолог оживился и показал пальцем куда-то левей. — Варан. Искусственный тоже, но они недавно совсем появились. Видите?
И точно, по распадку неторопливо двигалась большая, метра в два, наверное, ящерица. Серопесчаных цветов, полосатая, на хвосте полосы контрастней, чем на теле.
— Вывели специально для холмистой и горной местности, как хищника, рапторы сюда не забираются. Сам пока не видел, — пояснил он и достал из сумки камеру.
— То есть редкость?
— Своего рода. Здесь все быстро размножается, в кладках много яиц. Это запрограммировано, Цитадель пытается заселить мир как можно быстрей.
Варан почуял нас, остановился, длинный тонкий язык несколько раз высунулся и убрался в пасть. На всякий случай я перехватил автомат поудобней. Шутихин покосился на меня, но ничего не сказал. То есть, я не неправ, наверное.
Ящерица замерла совершенно неподвижно, больше напоминая сейчас скульптуру, чем животное, даже язык убрался. Она уже на визуальном контакте. Но мы тоже пока стараемся быть неподвижными.
— Может напасть?
— Не знаю, если честно. Если бы она было естественного, так сказать, происхождения, то сказал бы, что нет, размер не тот. Но от искусственных ждать чего угодно можно. Их программировали как территориальных хищников, но черт его знает — какая там система классификации угроз.
— Не ядовита?
— Думаю, что почти ядовита, как и комодский варан. Там столько дряни на зубах, что тяжелейшая инфекция гарантирована. Знаете байку о том, как на острове Комодо вараны охотятся на оленей?
— Нет.
— Кусают и идут по следу до тех пор, пока олень не ослабеет настолько от болезни, что его можно жрать. Хотя это все же байка. Так что здесь механизм может быть таким же. В любом случае берегите ноги, комодские вараны всегда атакуют сухожилия в первую очередь. Для этого варана тоже зифодонтия характерна.
— Что? — не понял я.
— Режущие кромки зубов зазубрены, как серейторная
[4] заточка у ножа.
Ящерица вдруг развернулась и побежала, извиваясь всем телом, по низине дальше, решив нас просто проигнорировать. Правильное решение, потому что если бы она решила напасть, то с такой дистанции я бы ее на запчасти разобрал.
— Похоже, что на размер запрограммировали, — усмехнулся Шутихин. — Интересно, в степь вараны выбираются? По идее вполне могли бы в траве поджидать лам, и интересно было бы глянуть на методы охоты.
— А млекопитающих хищников выводить начнут, интересно?
— Кто знает? Думаю, что рано для этого в любом случае. Когда рептилии размножатся в достаточном количестве, можно и тех, а пока лучше так, менее прожорливых и более плодовитых.
Ожидание в холмах превратилось в приятно-медитативный процесс. Я много читал, благо скачал в планшет великое множество книг, смотрел фильмы, занимался с Линой и Шутихиным боевой подготовкой. Ученый хоть и был опытным полевиком и хорошим стрелком, о войне знал мало. Но учился с удовольствием, такие люди вообще все новое осваивают с радостью. Лина тоже вела со всеми курсы оказания первой помощи и даже приняла экзамены по содержимому аптечек и его применению, а потом взялась обучать пользоваться уже ее фельдшерским комплектом. Шутихин читал почти что настоящие лекции, много рассказывал о своих походах по северам, потом показал шрамы на ноге и поведал, как его среди ночи из палатки потащил медведь. Хорошо что двустволка рядом была, заряженная пулями, он успел ее схватить и бабахнуть из двух стволов дублетом мишке в башку, от чего тот и скончался.
Кстати, один дробовик был у нас с собой, как раз Шутихин и прихватил. На всякий случай. Оказался он вроде бы вполне традиционной помпой, патроны снаряжены керамической дробью, что дало возможность одновременно и увеличить навеску, и почти ликвидировать амортизатор контейнера, потому что керамика при выстреле не деформируется. Ну и пороховой заряд представлял собой совсем тоненькую прессованную пластинку, так что патроны вышли куда короче привычных, и в магазин умещался целый десяток. Ружье держали в лагере дежурным, от змей и всякого подобного, мелкая дробь сразу все проблемы снимала. Я раза три стрельнул по крупным скорпионам, из спортивного интереса, не вызвав никаких возражений биолога.
