— Нет, у них мозгов мало для этого, — ответил Шутихин. — Просто добыча уже есть, он от нее отгоняет. А мы для него нечто непонятное, но явно не еда.
— А запах?
— А запах у него рядом, кровь и все прочее, он нас не чувствует. Поехали, пусть жрет.
Федька тронул пикап с места, а Шутихин продолжил:
— Новая фауна вообще особым разумом не отличается. Еды пока много, охота в степи проста, главное бегать быстро, а раптор бегун замечательный, если бежать недолго. Так его и проектировали, похоже. Но вот гоблины, к слову, не тупые. Умеют сидеть в засаде тихо, умеют даже пропустить и напасть сзади, правда, к нашему счастью, в стаи не сбиваются.
— Почему?
— Думаю, что из-за кормовой базы, тогда придется резко увеличивать территорию, а в пустых городах это сложно. Но если начинается заваруха, то они к этому месту подтягиваются. Так что можно убить одного и тут же встретить второго, а за ним и третьего, и так далее. Шум стрельбы их не отпугивает.
— Не странно?
— Если учесть искусственное создание, то нет. Может быть, это закладывалось специально, я не знаю. В Цитадели все очень секретно, вы знаете, так что трудно понять, насколько они продвинулись. Судя по всему, — он постучал по борту машины, — намного дальше нас. Очень намного.
— Я слышал, что они привлекают провалившихся?
— Да, но не очень часто. Я отказался.
— Почему?
— Не кабинетный тип. Хотелось быть ближе к природе, если можно так выразиться.
— Не жалеете?
— Ничуть. Мне нравится жизнь в кибуце. Совсем как на Северах, только жарко.
— А как кибуц вообще организовался?
— Есть же сайт истории общины, — удивился Шутихин. — И даже музей в школе. Не смотрели?
— Сайт смотрел, но там именно история кибуца. А я имею в виду — как вообще начался процесс заселения?
— Цитадель стимулировала. Когда у них людей в городе поднабралось. Искали желающих, кредитовали всем, что нужно — машинами, оборудованием и прочим, включая скот и саженцы.
— Места выбирали сами?
— Нет. Назначили. По национальному принципу.
— А бункеры у них что, изначально стояли?
— Бункеры? — Шутихин задумался. — Не знаю. Кстати, вопрос интересный. Если не было бункеров, то откуда появились первые люди здесь? Я не слышал ни от кого, даже от старожилов, что тот появился не в бункере, а где-то еще. Действительно интересно. Первичность яйца и курицы.
— Просто выходит, — начал развивать мысль я, — что они сначала построили бункеры, проложили к ним ветки, и лишь потом начали проваливаться люди?
— Возможно.
— Тогда получается, что Цитадель как-то использует Тьму, нет?
— Выходит что так, — Шутихин задумался. — Действительно, я не вижу иного способа предсказать, что если настроить бункеров, то там начнет зарождаться жизнь, так сказать.
— Кстати, еще вопрос: а сюда народ отовсюду валится, или из каких-то конкретных мест?
— Есть географическая привязка, я уже думал. Много американцев, много русских, много французов. Хавийя, насколько я понимаю, почти местные.
— В смысле?
— Географически, это почти их территория в этом мире была, а проваливаются, как мне кажется, из какого-то параллельного слоя. Цитадель была построена посреди ничего, на самом отшибе, как международный проект, который должен был выжить при любом катаклизме.
— И выжил, — добавил я.
— Верно, и выжил. Он, как я сказал, был международным, так что национальности потомки там живущих не имеют, все смешались. Еще романцы такие же местные, как и хавийя. Тоже из близкой действительности.
То есть наши миры разошлись в развитии на какой-то очень давней точке, может, даже до возникновения христианства. И уж точно до ислама, потому что хавийя по всем признакам как раз и должны быть носителями «религии мира», но таковыми не являются. Не знаю, что у романцев, но у хавиков солнцепоклонничество, как говорят, развившееся в некую иную форму единобожия.
— А кто еще проваливается?
— Итальянцы, испанцы, португальцы, то есть Средиземноморье. Тоже географически притянуто, похоже. И некоторое количество скандинавов, шведы и норвежцы в основном.
— Из «первого мира» или уже из следующих?
— Следующие тоже обычно на месте первого, нет?
— Не совсем, как мне кажется. Я, когда провалился с генераторным сараем, от Москвы оказался довольно далеко.
— Это у всех почти что так, но все равно люди чаще оказываются в пределах своей страны. Мне кажется, что есть некие «точки притяжения», которые отклоняют чуть в сторону. Не будь их, мы бы оказывались в своем доме, просто в другой реальности. Или на его месте, если дома там нет.
Ну да, точки есть, как раз скопления живых людей, для себя я это уже выяснил.
Машина продолжала пылить по степи, и на горизонте возникла ломаная линия холмов, пока еще далеко. Шуршала под колесами жесткая сухая трава, зависшее в небе солнце пекло без всякой пощады, поэтому разговор увял как-то сам по себе, просто растаял как мороженое. Плоская степь начала подниматься и опускаться волнами пологих холмов, земля под колесами стала каменистой, звук от покрышек изменился. Навигация в своих возможностях иссякла, двигались по карте и компасу. Да, по линейному ориентиру идти проще, так что хавики вдоль речки и пойдут, это наверняка.
И вот наконец добрались до места, прохода между холмами. Встали, открыли ящик с дроном, вытащили из него невесомо легкое кольцо с четырьмя винтами и вращающейся камерой снизу. Оказалось, что помимо Аникина с аппаратом умеет управляться еще и Шутихин, так что я данной командованием властью тут же назначил его оператором. Он быстро развернул пульт управления в кузове грузовика, накрылся брезентом, чтобы лучше видеть экран, а Аникин с рук запустил тихо жужжавший винтами дрон, который тут же взмыл ввысь и затем, подчиняясь движениям джойстика, полетел за холмы. Береженого бог бережет, как бы хавики уже на свое любимое место не выдвинулись, а мы на них не нарвались.
Я подсел к Шутихину, глядя в экран сбоку. Плывут в камере вершины каменистых гряд, долинки между ними, бегут цифры высоты, скорости и курса. Камера то в одну сторону посмотрит, то в другую, но ничего, кроме маленького стада лам, так и не обнаружила. Дрон долетел до лагеря бандитов, завис над ним, убедился, что там пусто, и полетел дальше, описать круг над окрестностями, проверить, не прячется ли там супостат. Но и там враги не скрывались, так что дрон вернулся обратно, на маячок.
— Федь, поехали дальше, надо разместиться так, чтобы за подступами следить.
За долинкой с лагерем еще холмы, вот надо где-то между ними втиснуться, чтобы нас видно не было, и устроить пост наблюдения на вершине. Потренироваться, так сказать, потому что сколько нам дальше придется таким образом наблюдать за местностью, ни одна живая душа не знает. Но, как говорится, назвался груздем, так не звезди.
