В 1652 г., после смерти патриарха Иосифа, духовный собор в угоду царю избрал Никона патриархом. Тот упорно отказывался от этой чести до тех пор, пока сам царь в Успенском соборе на виду бояр и народа не поклонился Никону в ноги и не умолил его со слезами принять патриарший сан. Но и тогда он посчитал нужным обговорить свое согласие особым условием. «Будут ли меня почитать как архипастыря и отца верховного, и дадут ли мне устроить церковь?» – спросил Никон. Царь, а за ним власти духовные и бояре поклялись в этом. Только тогда Никон согласился принять сан. Просьба его не была пустой формальностью. Никон занял патриарший престол, имея в голове сложившуюся систему взглядов на церковь и государство и с твердым намерением придать русскому православию новое, невиданное прежде значение. Он был горячим противником явно обозначившейся с середины XVII в. тенденции к расширению прерогатив государственной власти за счет церковной и смотрел на светскую власть через призму духовной, отводя ей только второе место. Архиерейство он сравнивал с солнцем, а царство – с месяцем и пояснял это тем, что церковная власть светит душам, а царская – телу. Царь, по его понятиям, был призван от Бога удержать царство от грядущего антихриста и для этого ему надлежало снискать Божию благодать. Никон как патриарх считал себя учителем и наставником царя, ибо, по его мысли, государство не могло пребывать без высших, регулирующих его деятельность, церковных идей.
Вследствие этих соображений Никон без малейшего смущения, как должное, принял огромную власть, которую Алексей Михайлович охотно предоставил ему в первые годы его патриаршества. Сила и влияние Никона в это время были огромны. Отправляясь в 1654 г. на войну в Малороссию, Алексей Михайлович доверил патриарху свою семью, свою столицу и поручил ему наблюдение за правосудием и ходом дел в приказах. Во время двухлетнего отсутствия царя Никон, официально принявший титул великого государя, единолично управлял всеми государственными делами. Все боялись патриарха – ничего важного не делалось без его совета и благословения.
В церковных делах Никон показал себя таким же неограниченным самовластцем. Он всерьез хотел сделать из Москвы религиозную столицу, подлинный «третий Рим» для всех православных народов. Ради этого он пожелал восстановить полное согласие русской церковной службы с греческой, уничтожив все обрядовые особенности, которыми первая отличалась от второй. Это была застарелая проблема – о ней уже несколько десятилетий вели разговоры, но никак не могли приступить к ее разрешению. Дело на самом деле было очень сложным. Испокон веков русские православные пребывали в уверенности, что сохраняют христианское богослужение в полной и первозданной чистоте, точно таким, каким оно было установлено отцами церкви. Однако восточные иерархи, все чаще наезжавшие в Москву в XVII в., стали укоризненно указывать русским церковным пастырям на многочисленные особенности русского богослужения как на недопустимые местные новизны, могущие расстроить согласие между поместными православными церквами. В русских богослужебных книгах они замечали многочисленные разночтения с греческими. Отсюда возникала мысль о вкравшихся в эти книги ошибках и о необходимости найти и узаконить единообразный правильный текст.
В 1653 г. Никон собрал с этой целью духовный собор русских иерархов, архимандритов, игуменов и протопопов, который единодушно принял решение об исправлении всех богослужебных книг. Всем монастырям было дано указание собирать старые харатейные списки и присылать их в Москву. С Афона было привезено до пятисот греческих рукописей, из которых некоторым приписывали глубокую древность. Вскоре собрали новый собор, постановивший, что отныне следует креститься тремя, а не двумя перстами. Затем был издан новый служебник с исправленным текстом, тщательно сверенным с греческим. В апреле 1656 г. созвали еще один собор, утвердивший все внесенные изменения. Впрочем, уже здесь явились ярые противники реформы, с которыми Никон начал непримиримую борьбу: их лишили сана и сослали. Но оказалось, что это были только первые признаки неповиновения. Когда новые богослужебные книги вместе со строгим приказом креститься тремя перстами дошли до местных священников, ропот поднялся сразу во многих местах. В самом деле, кроме того, что двоеперстие заменилось троеперстием, все богослужебные чины стали короче, причем оказались выброшены многие песнопения и формулы, которым придавался особенный магический смысл. Литургия вся была переделана, хождение на крестных ходах установлено против солнца, имя Исус исправлено в Иисус. В то время, когда обрядовой стороне религии придавалось огромное значение, такая перемена не могла показаться пустым делом. Многие рядовые монахи и попы пришли к убеждению, что прежнюю православную веру пытаются заменить другой. Присланные из Москвы служебные книги отказывались принимать к действию и служили по старым.
Патриарх обрушил на ослушников жестокие репрессии. В ответ со всех сторон к царю пошли жалобы на своеволие и лютость патриарха, его гордыню и своекорыстие. Возле Алексея Михайловича также было много бояр – недругов Никона. Они негодовали на патриарха за то, что он постоянно вмешивался в мирские дела, и твердили в один голос, что царской власти уже не слыхать, что посланцев патриарших боятся больше, чем царских, что великий государь патриарх не довольствуется уже равенством власти с великим государем царем, но стремится превысить ее, вступает во все царские дела. Усилия никоновых недоброжелателей не остались тщетны: не ссорясь открыто с Никоном, Алексей Михайлович начал постепенно удаляться от патриарха. Летом 1658 г. наступила уже явная размолвка – царь послал к патриарху своего спальника князя Ромодановского с повелением, чтоб Никон больше не писался великим государем. Уязвленный этим Никон отрекся от патриаршей кафедры. Отслужив литургию в Успенском соборе, он снял с себя мантию и ушел пешком на подворье Воскресенского монастыря. Там он пробыл два дня, быть может ожидая, что царь позовет его или захочет с ним объясниться, но Алексей хранил молчание. Тогда Никон удалился на Истру, в свой любимый Воскресенский монастырь. По прошествии некоторого времени он стал раскаиваться в своем поспешном поступке и опять стал предъявлять претензии на патриаршество.
Царь был смущен таким оборотом дел, ибо теперь нельзя было приступить к избранию нового патриарха, не решивши вопроса со старым. В 1660 г. был созван собор русского духовенства, постановивший лишить Никона его сана. Однако вскоре открылось, что поместный собор не имеет такой власти над патриархом, и все осталось как есть. Затем, в начале 1666 г., в Москве собрался «великий собор», на котором присутствовало два греческих патриарха (Александрийский и Антиохийский) и 30 архиереев, русских и греческих, от всех главных церквей православного востока. Суд над Никоном длился более полугода. Разобрав все обстоятельства дела, собор единогласно осудил Никона, лишил его патриаршего сана и священства. Обращенный в простого инока, он был сослан в Ферапонтов монастырь близ Белого озера. Здесь его несколько лет содержали с большой строгостью, почти как узника, но в 1671 г. Алексей велел снять стражу и позволил Никону жить без всякого стеснения. После смерти в 1676 г. Алексея Михайловича положение Никона ухудшилось – его перевели в Кирилло-Белозерский монастырь под надзор двух старцев, которые должны были постоянно жить с ним в келии и никого к нему не пускать. Только в 1681 г., уже тяжело больного и дряхлого, Никона выпустили из заточения. По дороге в Москву на берегу Которости он умер. Тело его привезли в Воскресенский монастырь и там похоронили. Никоновские преобразования имели долгое и сильное влияние на общество. Следствием их стал великий раскол в Русской православной церкви, который быстро, словно пожар, распространился по всей России. Многие десятилетия эта жестокая религиозная и социальная распря оставалась главным мотивом внутренней русской истории.
