Грачев поднял к ней лицо. Оно возбужденно кривилось и вздрагивало.
– Мы будем жить вместе... – шептал он исступленно, притягивая ее к себе все сильнее и сильнее. – Вы станете моей женой.
Боясь упасть, Зина раскинула руки, цепляясь за скалу. Посыпался мелкий щебень, и в ладони неожиданно оказался кусок гранита, с кулак величиной. Она ударила Грачева прямо по лицу.
Грачев протяжно ахнул и схватился руками аа голову.
Зина оттолкнула его, продралась сквозь колючие заросли шиповника и неожиданно очутилась на продолговатой площадке, прилепившейся к отвесной стене.
Площадка обрывалась прямо в воду.
Зина повернула обратно. Но на площадку уже карабкался Грачев. Он поднялся и загородил узкий проход.
Если раньше он казался омерзительным, то сейчас был страшен. Удар рассек ему скулу, кровь, сбегая по щеке, капала на грудь. Он задыхался от ярости и шептал что-то непонятное и угрожающее.
Больше отступать было некуда. Придержав сумку, Зина выдернула нож.
Нервно толкнулось и замерло сердце.
Дыхание сбилось. Бисеринки пота выступили на лбу.
Неотрывно глядя в страшное кривляющееся лицо, Зина перехватила нож острием вниз, спрятала руку за спину. Подобралась и сжалась, как сжимается заведенная пружина.
Грачев шагнул вперед... Потом Зине трудно было вспомнить, как все произошло.
Кажется, он схватил правой рукой ее за плечо и левой за горло. Сознание исчезло, и уже ничего не видя перед собой, стремительно летя в огненную тьму, Зина сильно из-за спины махнула рукой вверх и вперед.
Что-то тяжелое рухнуло на нее.
От боли в плече она закричала дико и пронзительно и сама очнулась от своего отчаянного крика.
Она лежала на площадке. Прямо перед ее глазами край каменного карниза и чьи-то пальцы, вцепившиеся в камень. Они совсем близко, рядом с ее лицом. Она ясно видит их ногти, побелевшие от напряжения, видит, как они то выпрямляются, готовые сорваться, то снова скрючиваются судорожно, пытаясь, удержать тяжесть тела, висящего над потоком... А она равнодушно и бездумно смотрит на их отчаянную борьбу.
Монотонно и глухо шумит невидимый поток...
Она шевельнулась, пытаясь встать, и от боли в плече опять потеряла сознание. И когда вновь открыла глаза, пальцев на карнизе уже не было.
Только мокрый след от них исчезал под лучами жаркого солнца.
Часть пятая
ПРОВАЛ
В бреду
Рука болела. При малейшем движении наливалась жидким огнем от плеча до кончиков пальцев. Но подняться было необходимо.
Придерживая больную руку, Зина попробовала сесть.
Это ей удалось, хотя голова закружилась отчаянно.
Край обрыва был совсем рядом. Зина отползла к стене утеса. Прижавшись спиной, отдышалась. Потом оглядела площадку и нашла то, что искала, – нож лежал неподалеку, она не сразу сообразила почему его, прежде такое чистое, сверкающее лезвие сейчас казалось матовым, потемневшим.
Неужели она успела ударить Грачева?
Последнее, что осталось в памяти -это ощущение твердой рукоятки, зажатой в руке... потом удушье, круги перед глазами, боль... черная пустота.
И вот она одна. Тело Грачева где-то под землей несет стремительный поток.
Зина ощупала болевшее плечо. Рубашка лопнула, сквозь прореху на предплечье виднелась большая ссадина, рука уже начала опухать. Осторожно передвигая руку, Зина засунула кисть за пояс лыжных брюк. Теперь рука оказалась прижитой к туловищу, можно было двигаться, не опасаясь ее задеть.
Опираясь о скалу здоровой рукой, Зина поднялась на ноги.
Колени дрожали, подошвы не ощущали земли. После физических и нервных потрясений наступила реакция.
Тело требовало покоя и отдыха. Но оставаться здесь было нельзя. И собрав остатки воли, Зина заставила себя двигаться.
Она шла, как идет замерзающий человек, подсознательно чувствуя, что покой для него означает смерть.
С великим трудом она продралась сквозь кусты шиповника. Ветки безжалостно цеплялись за больную руку. Лодку уже отнесло течением от берега, и она медленно кружилась по бухточке. В любую минуту ее могло вынести в озеро, и тогда путь на тот берег к избушке, еде, жизни был бы отрезан.
Торопясь, почти крича от нестерпимой боли в плече, Зина сползла на береговой песок. Блики солнца, отражаясь в воде, зарябили в глазах. Боясь упасть, Зина на коленях, прямо по воде, добралась до лодки и перевалилась через борт.
Хватит ли у нее силы завести мотор?..
Подняться на кормовую скамейку она боялась – потеряв сознание, можно упасть в воду. Сидя на дне лодки, Зина сняла сумку, накинула ремешок на пусковую рукоятку. Предчувствуя, что сейчас произойдет, собралась с силой и резко дернула за ремень.
Небо и скалы качнулись и поменялись местами Зина приникла головой к борту и почувствовала легкие содрогания лодки: мотор работал!
Она приподнялась, нащупала рычажок газа, прибавила обороты. Лодка двинулась из бухточки.
Мысли путались, но нельзя было закрыть глаз, чтобы не ударить лодку о береговую скалу. Время от времени Зина прижималась левой рукой к борту, и острая боль тотчас же приводила ее в себя.
Мотор гудел. Шипела и плескалась под лодкой вода.
Темная стена тянулась и тянулась рядом, и казалось, ей не будет конца...
Но вот знакомая полянка, хижина, приткнувшаяся к сосне. Зина выключила мотор. Гулкая тишина повисла над озером.
Лодка с ходу ткнулась в песок. Сосны каруселью поплыли перед глазами.
Пошатываясь, Зина дошла до избушки, открыла низенькую дверь. И увидела лежанку, покрытую шкурами.
Оттолкнувшись от косяков, переступила порог, опустилась на постель и закрыла глаза.
Неподвижная, не открывая глаз, она пролежала до вечера. Вечером начался бред. Жуткие видения затопили сознание. Снова она плыла в лодке во тьме подземного потока, снова ее вскидывало на гребень водопада, и она скользила вниз, все быстрее в голубую глубину.
От страшной быстроты замирало, останавливалось сердце. Зина взмахивала руками, и острая, ослепительная боль в плече, как иглой, пронизывала бредовое сновидение. Боль проходила, Зина успокаивалась ненадолго. Но вот из темноты, пригнувшись, расставив руки, к ней крался Грачев. Она хотела бежать – ноги ее каменели.
Длинная, страшная рука тянулась к ней, железные пальцы сдавливали горло. Зина пыталась их оторвать и кричала от ужаса и боли.
Так прошла вся ночь. Под утро капли пота выступили на побледневшем, осунувшемся лице. Возбуждение утихло, Зина забылась.
Проснулась она от ощущения нестерпимой жажды.
