Концерт знаменитой Лолы Монтес внезапно утратил притягательность. Селина с радостью позволила бы взять себя на руки, вынести из театра, посадить на коня и отвезти в лесную хижину, чтобы остаться там на всю жизнь – вдвоем. Страстное влечение диктовало собственные правила.
Что за фантазии!
Предосудительные размышления прервал оркестр, заигравший томительную экзотическую музыку. Лола Монтес все еще оставалась за занавесом, однако напряжение в зале стремительно нарастало.
Наконец сцена открылась, и восторженным взорам зрителей предстала необычайная женщина в облегающем алом костюме, украшенном множеством золотых монет, мелодично позванивавших при каждом движении. Черное облако волос и стройные бедра покачивались в такт медленной музыке. Выглядела она загадочно и в то же время эротично.
И прекрасно это знала.
Сначала танцовщица выступала для всего зала, но вскоре пристальный взгляд упал на Тревора и больше не отрывался. Смысл танца и энергетика изменились: теперь Лола общалась лишь с одним человеком, причем так, как будто вокруг больше никого не было.
Селина не знала, что думать. Возможно, на каждом своем представлении артистка выбирала единственного мужчину, чтобы создать эффект шокирующей интимности. Результат, несомненно, оказывался не только запоминающимся, но и скандальным. Стоило ли удивляться, что мадам Монтес пользовалась громкой известностью? Билеты на ее выступления разлетались мгновенно.
Прикрыв лицо веером, Селина слегка наклонилась.
– Вы с ней знакомы?
– Впервые вижу, – шепнул в ответ Тревор.
Сидеть рядом, когда другая женщина открыто его соблазняла, с каждой минутой становилось все более тягостно. Селина пыталась убедить себя, что возмутительное внимание не больше чем плод ее воспаленного воображения. Но почему же тогда Фелиция толкала спинку кресла всякий раз, когда заканчивался пируэт и жаркий взгляд вновь устремлялся в их ложу?
Тем временем публика заинтересовалась. Зрители верхних ярусов подносили к глазам бинокли и с любопытством осматривали бельэтаж, пытаясь определить, кто же так очаровал танцовщицу, а те, кто сидел внизу, то и дело отрывали взгляд от сцены и нескромно поглядывали наверх.
Тревор, разумеется, тоже заметил, что происходит, однако даже не пошевелился, а продолжал сидеть, опершись подбородком на руку и закрыв ладонью нижнюю часть лица.
– Боже мой! – едва слышно прошептал он.
Что означала таинственная реплика? Если он и ощущал неловкость, то никак ее не проявлял, в то время как Селина с трудом удерживалась, чтобы не уйти. В конце концов, она решила, что если бы оказалась на месте Тревора, а мужчина-артист неожиданно проявил подобное непристойное внимание, то не отвела бы глаз от сцены, чтобы не усугублять ситуацию. И ничем не выдала бы собственных чувств: тогда сплетникам досталось бы меньше поводов для разговоров. И все же мучительное ощущение запретного созерцания не отступало.
Публика принимала происходящее за чистую монету и наслаждалась скандалом. Чего же еще следовало ждать от Нового Орлеана? Чрезмерно острые развлечения всегда были здесь в большом почете. Выступление Лолы Монтес дарило тему обсуждения на много недель вперед. Селина твердо решила, что на чествование артистки ни за что не останется. Несмотря на особое, почетное приглашение, ее среди гостей не будет.
Однако найти достоверный и убедительный повод для отказа так и не удалось. Кэмерон и Тревор сели в экипаж Джастина, и все вместе поехали в Парковый квартал, где располагался особняк одного из богатейших меценатов города. Отказ разрушил бы семейный мир, с огромным трудом восстановленный мистером Андрузом. Рисковать не хотелось: обстановка в экипаже все еще оставалась напряженной.
Щедрое застолье продолжалось не меньше часа, когда наконец в зал вошла виновница торжества в облегающем платье из красного шелка, нарушавшем не только каноны светского общества, но и правила приличия.
Лола Монтес поплыла по зеркальному паркету, останавливаясь возле каждого мужчины и шепча на ухо слова, от которых многие заливались краской. Проводя по рукаву затянутой в перчатку ладонью, она интимно склоняла голову. Женщин хищница решительно не замечала.
Специально ли она оставила Тревора напоследок? Как бы там ни было, дойдя до него, замерла напротив, тряхнула гривой черных волос и вскинула голову. Медленно, глубоко дыша, провела обеими руками по плечам и почти сомкнула ладони на шее. А когда бесстыдно прильнула губами к уху и что-то зашептала, Селина вспыхнула.
Тревор вежливо, холодно улыбался, однако даже не пытался отстраниться. Не хотел устраивать скандал? Или испытывал ответный интерес? Селина находилась в смятении. Неужели придется стоять и глупо наблюдать за неприличной сценой? Куда делся Кэмерон? И где Джастин? Ну и ладно, домой можно вернуться самостоятельно – пешком.
Она собралась с духом, повернулась к Тревору и вежливо проговорила:
– Если позволите, я бы хотела уйти.
Тревор нахмурился.
– Почему?
Танцовщица холодно улыбнулась сопернице и снова посмотрела на избранника. Коснулась руки и заглянула в глаза с откровенным вызовом.
– Рада, что вы пришли к Лоле, сеньор. Надеюсь, что вечер только начинается и рассвет мы встретим вместе.
Что означало это приглашение?
Тревор неопределенно улыбнулся.
– Посмотрим.
– Ваша наглость поразительна, – процедила Селина сквозь зубы.
Внезапная усталость лишила ее сил. Достаточно. Пора прекратить этот позор. Выхода все равно не существует: женщины слетаются на Тревора как пчелы на мед. Что и говорить, сама она тоже не устояла перед его обаянием.
Тревор положил ладонь ей на поясницу и прошептал на ухо:
– Не будьте ребенком. Чудачества экстравагантной леди ровным счетом ничего не значат. Я просто ее забавляю.
– Меня вы называете ребенком, а ее – леди? Это она-то леди?
Лола победно улыбнулась и дерзко осмотрела соперницу с головы до ног, чего Тревор не мог заметить, так как тоже смотрел на Селину. До чего же глупо! Она удержалась от грубого замечания и отошла.
Рядом внезапно появился Кэмерон и, побагровев от ярости, взял ее за руку.
– Не хотите ли подышать свежим воздухом?
– Честно говоря, изрядно устала от этого… бессмысленного вечера. Надо забрать пелерину. – Селина вцепилась в рукав спасителя и удалилась, оставив Тревора в обществе бесстыдной особы.
Едва выйдя из зала, она бросила кавалера и скрылась в комнате, где дамы снимали верхнюю одежду. Отказавшись от помощи служанки, словно в тумане начала искать свою пелерину. «Через шесть дней ты навсегда отсюда уедешь, глупая! – пыталась урезонить сама себя. – Какое тебе до всего этого дело?»
За спиной послышался знакомый голос.
– Не уходите.
