– А вот я не откажусь. – Бернис прошла к столу и выдвинула стул. Эдвард облизывал снежные ошметки, отвалившиеся с ее подошв. – Александр, будем лепить снеговика. Снегу навалило фута на четыре.
– Улицы-то расчистили? – спросил Мэйкон.
– Смеетесь, что ли?
– Даже газету не смогли доставить, – сказал Александр. – А Эдвард чуть не свихнулся – не понимал, куда ему идти.
– На улицах полно брошенных машин, – сообщила Бернис. – По радио сказали, вообще никто никуда не выходит.
Не успела она договорить, как Эдвард залаял и бросился к двери черного хода. Там маячила чья-то фигура.
– Это еще кто? – удивилась Бернис.
Мюриэл притопнула, Эдвард лег, но тявкать не перестал. Мэйкон открыл дверь и нос к носу столкнулся с Чарлзом, в шапке с козырьком и ушами смахивавшим на побродяжку.
– Чарлз? – опешил Мэйкон. – Каким ветром?
Чарлз вошел в кухню, привнеся обнадеживающий аромат свежего снега. Гавканье сменилось радостным визгом.
– Я за тобой, – сказал он. – Дозвониться до тебя невозможно.
– Зачем я тебе понадобился?
– Позвонил твой сосед, Гарнер Болт, сказал, в твоем доме лопнули трубы или еще что-то, все залито водой. Я с утра тебе названивал, но телефон постоянно занят.
– Это я сняла трубку, чтоб предки меня не доставали. – Клэр поставила блюдо с оладьями на стол.
– Клэр, сестра Мюриэл, – представил ее Мэйкон. – Это Александр, а это Бернис Тилгман. Мой брат Чарлз.
Чарлз как будто растерялся.
Немудрено, компания выглядела странно. Клэр, не изменявшая своим вкусам, была в розовом купальном халате поверх истертых джинсов, заправленных в высокие сапоги с бахромой и на шнуровке. Бернис мало чем отличалась от лесоруба. Александр сидел аккуратным паинькой, но облегающий шелковый халат Мюриэл был на грани приличия. Кроме того, из-за тесноты казалось, что в кухне толпа народу. Да еще Клэр размахивала лопаткой, брызгая жиром.
– Хотите оладий, Чарлз? – спросила она. – Апельсиновый сок? Кофе?
– Нет, спасибо. Мне уже надо…
– Я знаю, вы хотите молока. – Мюриэл встала, не забыв, слава богу, запахнуть халат. – И наверняка не употребляете сладкое натощак.
– Нет, я вправду…
– Делов-то! – Она достала упаковку из холодильника. – Кстати, как вы сюда добрались?
– На машине.
– Я думала, дороги завалены снегом.
– Ничего, проехать можно, – сказал Чарлз, принимая стакан молока. – Труднее было отыскать ваш дом. – Он посмотрел на Мэйкона: – Я глянул карту, но, видимо, спился.
– Что-что? – не поняла Мюриэл.
– Сбился он, – пояснил Мэйкон. – А что конкретно сказал Гарнер?
– Он увидел, что окно гостиной все в каплях изнутри. Заглянул – с потолка льется вода. Говорит, так уже, наверное, давно. Помнишь, на Рождество ударил мороз?
– М-да, скверно, – сказал Мэйкон и пошел за пальто.
Когда он вернулся, Мюриэл уговаривала Чарлза:
– Может, отведаете оладий? Теперь уже будет не натощак.
– Я штук шесть умяла, – поделилась Бернис. – Не зря меня кличут толстозадой.
– Я… э-э… – Чарлз беспомощно взглянул на брата.
– Нам надо ехать, – сказал Мэйкон. – Машина у черного хода?
– Нет, у парадного. Там звонок не работает, поэтому я обошел вокруг. – В голосе Чарлза слышался сдержанный упрек.
– Конечно, дом-то – развалина, – направляясь к выходу, беспечно ответил Мэйкон. Он как будто хвастал – мол, тут я свой, могу так говорить.
Снегу намело столько, что дверь открылась с трудом, а крыльцо исчезло под сугробом, по которому братья буквально съехали, надеясь избежать ушибов. Под солнцем искрился белый покров. Мэйкон мгновенно набрал снегу в ботинки, вначале это даже как-то взбодрило, но очень скоро от холода заломило ступни.
– Наверное, лучше поехать на двух машинах, – сказал Мэйкон.
– Почему это?
– Тогда не придется отвозить меня обратно.
– Нет, лучше ехать в одной машине – будет кому толкать, если вдруг застрянем.
– Ну поехали на моей.
– Моя-то уже обметена.
– Но тогда я заброшу тебя домой, избавлю от лишней ездки.
– А моя машина, значит, пусть кукует на Синглтон-стрит?
– Перегоним ее, когда расчистят дороги.
– Но моя-то уже прогрета!
Неужели они всю жизнь вот так вот? Мэйкон рассмеялся, но Чарлз напряженно ждал ответа.
– Ладно, едем на твоей, – сказал Мэйкон. Они сели в «фольксваген» Чарлза.
Брошенных машин и впрямь было много. Там и сям высились безликие белые курганы, улица напоминала реку с дрейфующими лодками, меж которыми ловко лавировал Чарлз. Он ехал медленно и рассказывал о Розиной свадьбе:
– Апрель, говорим мы, уж очень ненадежный месяц. Погоди маленько, коль тебе угодно венчаться на свежем воздухе. Но она уперлась – нет, рискну, я уверена, погода не подведет.
Заснеженный джип перед ними (других машин на ходу так и не встретилось) вдруг заскользил вбок. По широкой дуге Чарлз плавно его объехал.
– Где они собираются жить? – спросил Мэйкон.
– Наверное, у Джулиана.
– В его холостяцком доме?
– Нет, он уже переехал, снял квартиру рядом с отелем «Бельведер».
– Понятно, – сказал Мэйкон, хотя не мог представить Розу в любой квартире. Она вписывалась только в дедовский дом с его лепниной и тяжелыми драпировками на окнах.
Город откапывался: народ рыл траншеи к припаркованным машинам, скреб ветровые стекла, расчищал тротуары. В этом было что-то праздничное, люди перекликались, махали друг другу. Один человек расчистил не только дорожку к дому, но и кусок тротуара и теперь на мокром бетоне отбивал беззвучную чечетку. Заметив Чарлза и Мэйкона, он остановился и крикнул:
– Вы чокнулись, что ли? Разъезжать вздумали!
– Надо признать, ты удивительно спокойно воспринимаешь ситуацию, – сказал Чарлз.
– Какую ситуацию?
– Ну с домом. С потолка льет бог знает сколько дней.
– Ах это, – сказал Мэйкон. Да, в былые времена он бы очень сильно расстроился.
Взобрались на Норд-Чарлз-стрит, уже расчищенную. Сейчас район показался очень просторным: далеко отстоящие друг от друга дома, между ними широкие покатые лужайки. Прежде Мэйкон не замечал здешнего раздолья. Переулки еще были девственно белы. Когда свернули в его квартал, он увидел девочку на лыжах.
На снежном фоне дом казался слегка грязноватым, но в целом выглядел как обычно. С минуту братья его разглядывали.
