– О как!
Мюриэл умолчала, что брелок был с ключом от ее дома.
Мэйкон достал из багажника подарки, которые приготовили они с Мюриэл, Александр забрал свой набор инструментов. Через двор Клэр повела гостей к дому. Мюриэл беспокойно ощупывала прическу.
– Видела бы ты, что папа подарил маме, – сказала Клэр. – Микроволновку. Мама ее до смерти боится. Я, говорит, вся облучусь. Вряд ли она будет ею пользоваться.
Седая женщина в брючном костюме цвета морской волны, невысокая и очень худая, стояла на пороге, придерживая открытую дверь.
– Мам, это Мэйкон, – сказала Мюриэл. – Мэйкон, вот моя мама.
Поджав губы, миссис Дуган разглядывала гостя. Круговые морщины, отходившие от уголков ее рта, напоминали кошачьи усы.
– Очень приятно, – наконец сказала она.
– Веселого Рождества, миссис Дуган. – Мэйкон вручил ей свой подарок – перевязанную лентой бутылку клюквенного ликера. Напиток тоже подвергся изучению.
– Остальные подарки положи под елку, – сказала Мюриэл. – Мам, что ж ты не поздороваешься с внуком?
Миссис Дуган мельком глянула на Александра. Видимо, тот и не ждал иного приветствия, ибо побрел к рождественской елке, под которой лежали разнородные предметы: дымовой детектор, электродрель, туалетное зеркало, обрамленное лампочками. Мэйкон пристроил к ним свои свертки, затем снял пальто и перебросил его через валик дивана в белой атласной обивке, добрую треть которого занимала микроволновка, все еще весело украшенная большим красным бантом.
– Полюбуйтесь на мою новую печку, – сказала миссис Дуган. – Я в жизни не видела штуковины чуднее.
Она смахнула с кресла обрывки подарочной обертки и жестом предложила гостю сесть.
– Пахнет чем-то вкусным, – сказал Мэйкон.
– Гусем, – ответила хозяйка. – Бойд раздобыл гуся.
Она уселась рядом с микроволновкой. На полу Клэр помогала Александру распаковать его подарок. Мюриэл, все еще в пальто, что-то искала на книжной полке.
– Мам, а где?.. А, все, нашла. – Она сняла с полки новомодный фотоальбом с прозрачными пластиковыми кармашками и подсела к Мэйкону на подлокотник кресла: – Вот, посмотри, какой я была маленькая.
– Ты бы хоть пальто сняла, – сказала миссис Дуган. – Чего уж так сразу-то?
– Тут мне полгода. Это я в коляске. А вот мой первый деньрожденческий торт.
На глянцевых цветных фотографиях красный цвет слегка отливал синевой. (Детские фото Мэйкона были черно-белые, цветные тогда считались редкостью.) Все снимки представляли круглолицую улыбчивую блондиночку с какой-нибудь кокетливой прической: волосы собраны в пучок на макушке или высокие хвостики, напоминавшие щенячьи уши. Поначалу ее жизненные этапы сменялись медленно (первые шаги она сделала лишь через три страницы), но потом набрали ход.
– Здесь мне два года. Тут – пять. А здесь – семь с половиной.
Постепенно щекастая блондиночка худела, темнела и серьезнела, а потом вообще сгинула, уступив место малышке Клэр.
– Ну вот. – Мюриэл захлопнула альбом, пролистав его лишь до середины.
– Погоди, – сказал Мэйкон. Ему хотелось увидеть оторву, хороводившуюся с хулиганьем на мотоциклах. Он вновь раскрыл альбом, но оставшиеся страницы оказались пустыми.
Появился мистер Дуган – светловолосый веснушчатый мужчина в клетчатой рубашке; он сунул Мэйкону мозолистую руку и сразу вышел, что-то пробормотав о делах в подвале.
– Беспокоится о трубах, – пояснила миссис Дуган. – Вы знаете, что прошлой ночью было ниже нуля? Он боится, как бы трубы не замерзли.
– Может, помочь? – вскинулся Мэйкон.
– Нет-нет, сидите на месте, мистер Лири.
– Мэйкон.
– Хорошо. А меня можете называть мама Дуган.
– Кхм…
– Мюриэл говорит, вы в разводе, Мэйкон.
– Ну, в общем, да.
– И долго собираетесь тянуть?
– Простите?
– Я к тому, что вы же не станете водить мою девочку за нос, правда?
– Мам, хватит уже, – сказала Мюриэл.
– Я бы не спрашивала, если б хоть раз ты выказала каплю здравого смысла. Согласись, этим ты похвастать не можешь.
– Просто мама за меня беспокоится, Мэйкон, – сказала Мюриэл.
– Да, я понимаю.
– Этой девочке было всего лишь тринадцать, когда самые гадкие парни вдруг стали за ней увиваться, – сказала миссис Дуган. – С тех пор я не знаю ни сна ни покоя.
– Спи себе спокойно, – вставила Мюриэл. – Все это было давным-давно.
– Только отвернешься – она уже в каком-нибудь злачном клубе или забегаловке.
– Мам, давай ты посмотришь подарки тебе и папе?
– О, вы привезли нам подарки?
Мюриэл прошла к елке, где Клэр помогала Александру расставить фигурки на игровом поле:
– Вот эту – на зеленое, а эту – на синее.
Александр нетерпеливо ерзал, он хотел все сделать сам.
– Клэр надумала подарить ему эту игру. – Миссис Дуган приняла от Мюриэл сверток. – По-моему, для него это слишком сложно.
– Вовсе нет, – сказала Мюриэл (хотя даже не глянула на игру) и вновь подсела к Мэйкону. – Александр очень сообразительный. Вмиг все освоит.
– Никто не говорит, что он не сообразительный, Мюриэл. Не нужно всякое слово встречать в штыки.
– Да открой же ты подарок!
Но миссис Дуган не торопилась: распустила ленту и убрала ее в коробку на журнальном столике.
– На Рождество папа приготовил тебе немного денег, – сказала она. – Перед отъездом напомни ему. – Миссис Дуган изучила обертку: – Вы гляньте! Оленятки Рудольфы! Носики из настоящей фольги. Ну зачем, можно было упаковать в простую бумагу.
– Хотелось чего-то особенного, – сказала Мюриэл.
Миссис Дуган сняла упаковку, свернула ее и отложила в сторону. Подарком ей было нечто в позолоченной рамке.
– Как мило, – наконец сказала она и показала подарок Мэйкону – фотографию Мюриэл с Александром. Студийный портрет в пастельных тонах, равномерно залитый светом неведомого источника. Мюриэл сидела, Александр стоял рядом, неуверенно положив руку ей на плечо. Никто не улыбался. Вид у них был настороженный, растерянный и очень одинокий.
– Прелестно, – сказал Мэйкон.
Миссис Дуган лишь хмыкнула и положила фото к коробке с лентами.
Ужин потребовал усердия – все налегали на гуся в клюквенной подливке, картошку двух видов и овощи трех сортов. Мистер Дуган хранил зловещее молчание, хотя Мэйкон пытался завести разговор о подвальных трубах. Мюриэл не спускала глаз с Александра:
– Сейчас же отложи начинку, в ней хлеб. Хочешь, чтоб началась аллергия? И подливку лучше не трогай.
