– Индейка? Уже? – спросил племянник.
– Я пробую новый способ, – сказала Роза. – Говорят, он экономит электричество. Задаешь минимальную температуру и на всю ночь оставляешь блюдо в духовке.
– Чудно.
После ужина посмотрели телевизор – карты ничуть не увлекали ребят – и разошлись по спальням. Но посреди ночи Мэйкон проснулся, как от толчка, и всерьез задумался об индейке. Роза намерена готовить ее до утра? На минимальной температуре? А на какой конкретно?
Поскольку нога зажила, Мэйкон спал в своей прежней комнате. В конце концов он спихнул кошку с груди и встал. В темноте спустился по лестнице, прошлепал по ледяному кухонному линолеуму и включил лампочку над плитой. На шкале духовки было сто сорок градусов.
– Верная смерть, – сказал Мэйкон Эдварду, притащившемуся следом за хозяином.
Тут в кухню вошел Чарлз в просторной болтающейся пижаме. Посмотрел на градусник и вздохнул.
– Мало того, индейка-то фаршированная, – сказал он.
– Прелестно.
– Две кварты начинки. Сама сказала.
– Две кварты кишмя кишащих бактерий.
– Может, мы чего-то не понимаем в этом способе?
– Утром выясним, – сказал Мэйкон, и они разошлись досыпать.
На завтрак Роза нажарила детям оладий.
– Скажи, что именно происходит с этой индейкой? – спросил Мэйкон.
– Я же объяснила: готовится на низкой температуре. Дэнни, тебе с джемом или сиропом?
– Так ли? – усомнился Мэйкон.
– Капаешь, – сказала Роза Либерти. – Ну что тебе, Мэйкон? Я прочла заметку о приготовлении мяса таким способом и решила, что он сгодится и для индейки…
– Для мяса способ, может, и хорош, но твоя индейка нас угробит, – сказал Мэйкон.
– В конце готовки я добавлю температуру!
– Нагрев потребуется мощный. Без автоклава тут не обойдешься.
– Или без ядерной вспышки, – радостно подхватил Дэнни.
– Вы оба сильно ошибаетесь, – сказала Роза. – И потом, кто здесь кухарка? Обещаю, все выйдет – пальчики оближешь.
Пальчики пальчиками, но выглядела птица неказисто: скукоженная грудка, тусклая иссохшая шкурка. Когда Роза триумфально внесла индейку в столовую, блюдо вызвало восторг лишь у тех, кто не знал его предысторию, – у Джулиана и миссис Барретт, Розиной подопечной старушки. Первый ахнул, вторая засияла улыбкой.
– Жаль, соседи мои этого не видят! – воскликнул Джулиан. Сегодня он был в синем пиджаке с медными пуговицами, щеки его блестели, точно отполированные.
– Знаете, тут все не так просто, – сказал Мэйкон.
Роза испепелила его взглядом.
– Нет, стол, конечно, замечательный. Можно наесться одними салатами. Пожалуй, я так и сделаю. А вот индейка…
– Чистая отрава, – закончил Дэнни.
– Что-что? – переспросил Джулиан, а улыбка миссис Барретт разъехалась еще шире.
– Мы опасаемся, что температура готовки была не вполне верной, – пояснил Мэйкон.
– Неправда! – перебила Роза. – Получилось превосходно.
– Миссис Барретт, отведайте салатов! – прокричал Мэйкон. Он решил, что старуха глуховата.
Но та, видимо, все слышала.
– Может, позже, – сказала она. Улыбка ее не угасала. – Что-то нет аппетита.
– А я вообще вегетарианка, – заявила Сьюзан.
– Я тоже, – вдруг сказал Дэнни.
– Как тебе не стыдно, Мэйкон? – вознегодовала Роза. – Индейка удалась! Столько трудов!
– По-моему, выглядит восхитительно, – сказал Джулиан.
– Но вам неизвестны другие случаи, – вмешался Портер.
– Какие?
– То были просто неудачи, – вскинулась Роза.
– Ну да, – кивнул Портер. – Либо экономия. Ясное дело, ты не любишь выбрасывать продукты. Лежалая свинина, куриный салат, всю ночь простоявший в тепле…
Роза села. В глазах ее блестели слезы.
– Это подло! – проговорила она. – Но вам меня не провести. Я знаю, зачем вы это затеяли. Хотите опорочить меня перед Джулианом.
Джулиан, похоже, оторопел. Из нагрудного кармана он вытащил платок, да так с ним и застыл.
– Задумали его отвадить! Каждый из вашей троицы профукал свой шанс, и теперь вам угодно, чтоб и я свой проморгала. Ну уж нет! Я знаю, что к чему. Да возьмите любую песню, что гоняют по радио, любую мыльную оперу. Там главное – любовь. В мыльной опере появляется новый персонаж, и сразу возникают вопросы: в кого он влюбится? Кто ответит ему взаимностью? Кто сойдет с ума от ревности? Кто разрушит собственную жизнь? А вы хотите меня этого лишить!
– Господи боже мой, – пробормотал Мэйкон, пытаясь уследить за ее логикой.
– Вы прекрасно знаете, что с индейкой все в порядке. Но вы хотите, чтоб я и дальше вам готовила, вела хозяйство, вы боитесь, что Джулиан в меня влюбится.
– Чего?
Роза вместе со стулом отъехала от стола, вскочила и выбежала вон. У Джулиана отвисла челюсть.
– Только посмей заржать, – сказал Мэйкон.
Но тот так и сидел с разинутым ртом.
– Даже не вздумай.
Джулиан сглотнул.
– Наверное, мне надо пойти к ней? – спросил он.
– Нет, – сказал Мэйкон.
– Но она вроде как…
– С ней все хорошо! Просто великолепно.
– Угу.
– Ну, кому печеной картошки?
За столом пробежал шумок, вид у всех был несчастный.
– Бедная девочка, – сказала миссис Барретт. – Я себя чувствую просто ужасно.
– Я тоже, – сказала Сьюзан.
– Джулиан? – Мэйкон звякнул ложкой. – Картошки?
– Мне, пожалуйста, индейку, – твердо ответил Джулиан.
В эту секунду Мэйкон его почти любил.
– Ребенок-то и разрушил наш брак, – говорила Мюриэл. – Смешно это, если вдуматься. Сперва из-за него мы поженились, потом из-за него разошлись, а в промежутке из-за него же ссорились. Норман не понимал, почему я все время торчу у Александра в больнице, – дескать, он же не соображает, что я рядом, чего туда ездить-то? А я там болталась с раннего утра до позднего вечера, сестрички меня не гнали. «Мы когда-нибудь вернемся к нормальной жизни?» – спрашивал Норман. Ну, вы понимаете, о чем это он. Якобы все мои мысли только об Александре, об остальном – недосуг. А сынок как будто поселился в больнице, буквально, столько хворей в нем нашлось. Видели б вы счета за лекарства. У нас была неполная страховка, и счетов этих набралось на тысячи-тысячи долларов. В конце концов я пошла работать в больницу. Просилась в медсестры, но мне отказали и взяли санитаркой – в палатах убирать и все такое. Мусор выносить, полы мыть…
