Каждое утро они с Эдвардом отрабатывали команду «рядом». Они обходили весь квартал, причем пес настолько хорошо приспособился к ритму хозяина, словно и сам передвигался на костылях. На прохожих он ворчал, но не кидался. Мэйкону хотелось с кем-нибудь поделиться своим достижением – мол, видали? Конечно, велосипедисты – особая статья, но он верил, что рано или поздно справится и с этим.
Мэйкон приказывал псу сидеть, а потом отступал, вытянув руку. Эдвард сидел на месте. Не такой уж он скверный пес! Мэйкон охотно поменял бы командные жесты (рука ладонью вниз, выставленный палец – наследие бессердечного инструктора), но счел, что уже слишком поздно. Он притоптывал. Эдвард рычал. «Любезный, – говорил Мэйкон, тяжело плюхнувшись на пол рядом с собакой, – не соизволите ли прилечь?» Эдвард отворачивался. Мэйкон поглаживал широкий мягкий прогал между его ушами. «Ну ладно, может, завтра», – говорил он.
Близкие не разделяли его оптимизма.
– А что будет, когда опять начнутся твои разъезды? – спрашивала Роза. – К себе я его не возьму. Мне с ним не справиться.
В ответ Мэйкон предлагал не волноваться загодя.
Перспектива поездок его угнетала. Иногда ему хотелось навеки остаться в гипсе. Он даже мечтал, чтобы его загипсовали с головы до ног. Знакомые легонько постучат по его груди, заглянут в прорези для глаз: «Мэйкон, вы там?» Может, там, а может, и нет. Поди знай.
Однажды вечером, когда они только что отужинали, со стопкой бумаг заявился Джулиан. Мэйкон запер Эдварда в кладовке и лишь тогда открыл дверь.
– Вот он, извольте! – Джулиан сразу прошагал в гостиную. В вельветовом костюме, пышущий силой и здоровьем. – Я уже три дня пытаюсь до тебя дозвониться. Слушай, а собака где-то близко, да?
– Он в кладовке, – сказал Мэйкон.
– Вот, я принес кое-какие материалы, в основном по Нью-Йорку. По нему у нас много предложений.
Мэйкон застонал. Джулиан свалил бумаги на диван и огляделся.
– А где все? – спросил он.
– Кто где, – уклончиво сказал Мэйкон, но в этот момент в комнату вошла Роза, а следом за ней Чарлз.
– Надеюсь, я не оторвал вас от ужина? – обеспокоился Джулиан.
– Нет-нет, – ответила Роза.
– Мы уже поели, – злорадно добавил Мэйкон.
Джулиан заметно огорчился:
– Правда? А в котором часу вы ужинаете?
Мэйкон не ответил. (Они ели в половине шестого.
Джулиан помер бы со смеху.)
– Но мы еще не пили кофе, – сказала Роза. – Не желаете кофейку?
– С превеликим удовольствием.
– По-моему, как-то глупо пить кофе, если ты еще не ужинал, – сказал Мэйкон.
– Для тебя, может, и глупо, – парировал Джулиан, – а вот я охотно отведаю кофе по-домашнему. Все мои соседи едят в ресторанах, у нас в любой кухне отыщутся лишь банка-другая арахисового масла да еще диетическая содовая.
– Что же это за дом такой? – спросила Роза.
– Обитель холостяков «Герб Калверта».
– Надо же, как интересно!
– Да не особенно. – Джулиан опечалился. – Надоедает. Поначалу-то нравилось, а сейчас глаза б мои не смотрели. Порой я тоскую по старомодному семейному укладу с детьми и стариками, как в нормальных домах.
– Я вас понимаю, – сказала Роза. – И угощу отменным горячим кофе.
Она вышла, остальные уселись.
– Значит, вы втроем и живете? – спросил Джулиан.
Мэйкон отмолчался, ответил Чарлз:
– Нет, у нас еще Портер.
– А где он, Портер?
– Кхм. Мы не знаем точно.
– Он пропал?
– Пошел в скобяную лавку и, наверное, заблудился.
– Господи! Давно?
– Незадолго перед ужином.
– То есть нынче?
– Он просто пошел в магазин, – вмешался Мэйкон. – И пропал не навеки.
– А где этот магазин?
– Где-то на Говард-стрит, – ответил Чарлз. – Розе понадобились петли.
– Он заблудился на Говард-стрит? Мэйкон встал:
– Пойду помогу Розе.
На серебряном подносе сестра расставляла бабушкины кружки из прозрачного стекла.
– Надеюсь, он пьет без сахара, – сказала она. – Сахарница пустая, а пакет с сахаром в кладовке, где сейчас Эдвард.
– Ну и ладно.
– Может, сходишь в кладовую, принесешь сахар?
– Просто дай ему кофе, и все. Мол, хочешь – пей, не хочешь – не пей.
– Мэйкон! Он же твой начальник.
– Просто он надеется, что мы чего-нибудь отчебучим, – сказал Мэйкон. – У него весьма одностороннее представление о нас. Дай-то бог, чтобы при нем никто ничего не ляпнул, слышишь?
– Что мы можем ляпнуть? – удивилась Роза. – По-моему, мы самые обычные люди.
В этом она была абсолютно права и в то же время заблуждалась. Мэйкон не смог бы этого объяснить. Он вздохнул и следом за сестрой вышел из кухни.
В гостиной Чарлз упорно рассуждал, стоит ли отвечать, если вдруг телефон зазвонит. Ведь это мог быть Портер, который хотел, чтобы они сверились с картой и подсказали ему дорогу.
– Нет, скорее всего, он не станет звонить, – заключил Чарлз. – Ибо знает, что мы не ответим. Или думает, что мы не ответим. Хотя кто его знает, он может решить, что мы ответим, поскольку беспокоимся за него.
– Вы всегда так усиленно обдумываете, отвечать ли на звонок? – спросил Джулиан.
– Вот твой кофе, – сказал Мэйкон. – Пей без сахара.
– Ладно, спасибо. – Джулиан принял кружку и вгляделся в надпись дугой на ее боку. – ВЕК ПРОГРЕССА 1933, – прочел и, ухмыльнувшись, отсалютовал кружкой: – За прогресс!
– За прогресс, – откликнулись Роза и Чарлз. Мэйкон нахмурился.
– Чем зарабатываете на жизнь, Чарлз? – спросил Джулиан.
– Произвожу бутылочные крышки.
– Это ж надо! Подумать только!
– Ничего, знаете ли, особенного, – сказал Чарлз. – Вовсе не так интересно, как кажется.
– А вы, Роза, работаете?
– Да, конечно, – бодро ответила Роза, словно давала интервью. – Я тружусь дома, веду хозяйство. А еще забочусь о куче соседей. Почти все они старики, без меня им ни рецепт прочесть, ни водопровод починить и всякое такое.
– Вы чините водопровод? – изумился Джулиан.
Зазвонил телефон. Все Лири напряглись.
– Ну что? – спросила Роза, глядя на Мэйкона.
– Хм…
– Он же знает, что мы не ответим, – сказал Чарлз.
– Да, он бы наверняка позвонил соседям.
