Толпа снова загудела и грохнулась на землю. Шизлу, с одной стороны, захотелось гомерически рассмеяться, с другой стороны, захотелось плюнуть на пол от увиденного. «Да!!! Нет предела идиотизму! Получается, все люди могут меня боготворить так же, как и Тота, и преклоняться передо мной… Да, конечно, братец знает и умеет куда больше меня. Но ведь для этих людишек и мои способности – это недостижимый космос. Они в принципе не способны понять, чем и насколько Тот стоит выше меня. Для них и я бог! Да еще какой!» – подумал Шизл и обратился к парнишке.
– Эй, Гиант, смотри, а папаня твой не так уж и дурно соображает. Сразу же себя моим проводником назвал. И все стадо, видимо, не против также считать… Странное у вас общество, честно говоря. Я, Гиант, до сих пор в толк не возьму. Как же так? Твои родители с такой легкостью тебя отдали мне. Да еще и убить тебя готовы были прям на поле мне в угоду. Почему? Не может же быть, чтобы они совсем не любили родного сына? Тебе самому, наверное, обидно, что родственники так легко готовы были тебя потерять?
Гиант задумался на несколько секунд.
– Шизл, у всех в деревне много детей и мало еды, – рассуждал паренек. – А ты убил саранчу и спас наш урожай. Это для всех более ценно, чем ребенок. Легче расстаться с тем, чего в избытке. Ты же ведь и дальше будешь охранять их урожай за то, что они меня тебе отдали. Они умно поступили, что согласились со мной расстаться тебе в угоду.
«Ишь, как рассуждает, – подумал про себя Шизл. – Мне бы смирения не хватило принять, что от меня так легко готовы были избавиться и вообще жизни лишить. Нет, определенно пацан не глуп. Хизу наверняка бы он понравился… С его-то смирением перед отсутствием у себя каких-либо прав. Может, и не зря он ко мне прибился. Возможно, и полезным будет для меня».
С этими мыслями Шизл направил свой виман в сторону дома. И уже через две-три минуты он приземлился недалеко от своего жилища, к великому изумлению Гианта, который до конца не поверил словам Шизла, что можно за пару минут добраться туда, куда идти пешком два месяца.
– Ну, пошли домой, – сказал Шизл и легким движением руки освободил паренька от кресла.
Войдя за Шизлом в дом, Гиант продолжал на все таращиться с тем же первозданным интересом, что и в вимане.
– Слушай, Гиант, я тебе еще вот что скажу. Я вообще не понимаю, чем ты способен мне помочь. Но раз уж ты прицепился ко мне, то постарайся мне хотя бы не мешать, – резко сказал Шизл, поскольку им снова овладело раздражение в адрес мальчишки, с которым он попросту не знал, что дальше делать. – У меня сегодня был тяжелый день. И что с детьми делать, а тем более с человеческими детьми, я в принципе не знаю. Поэтому, раз уж пришел ко мне в дом без моего на то желания, давай сразу спать ложись и не мелькай под ногами, не беси меня. Все равно уже вечер совсем. Завтра утром подумаем, что с тобой делать и куда приспособить…
Шизл еще не закончил свою речь и не сказал все, что хотел, как вдруг увидел, что Гиант ложится у входа прямо на пол.
– Эй, ты что делаешь? Ты зачем тут развалился? – спросил он у мальчишки.
– Как что? Ты же мне сказал спать ложиться, чтобы тебя не бесить, – с удивлением ответил Гиант, – я сразу же и лег, чтобы ты не думал, что я не выполняю твои указания.
– А почему на полу-то? И у двери?
– Ну а где же? Я твой слуга, я не достоин спать где-либо, кроме пола. А у двери я смогу тебя охранять.
– От кого охранять-то? Благо не настолько я немощен, чтобы нуждаться в охране мелкого мальчишки, – снова с раздражением ответил Шизл, и ему стало стыдно, что он снова пренебрежительно общается с парнишкой и демонстрирует, что он вообще не нужен ему.
«А ведь я даже не поинтересовался у него, голоден ли он. А он ведь наверняка дико хочет жрать. Более того, скорее всего это его нормальное состояние, судя по тому, что он мне рассказывал об их устоях и о том, как его окружение ценит еду, – подумал Шизл, и совесть снова больно уколола его. – Я и правда какая-то злобная скотина. А ведь пацан так мне предан. Вон даже у порога спать собрался, чтобы охранять меня. А я его готов ненавидеть из-за того, что он за мной так нагло увязался. А ведь наверняка не от хорошей жизни он в меня вцепился зубами и когтями…»
– Гиант, я вовсе не имел в виду, что ты должен спать у входа. Ну ты же ведь не собака. Верно? Где вообще у тебя чувство своего собственного достоинства? Оставь свои рабские замашки. Я понять не могу. Ты реально по натуре своей раб? Или просто думаешь, что мне сможешь угодить таким поведением? Мне лично куда более приятно будет общаться с тобой как с равным, а не как с рабом. И вообще запомни, к тебе всегда будут относиться ровно так, как ты себя поставишь. Ты сам-то что хочешь? Чтобы тебя воспринимали как раба? Или как моего помощника и мою правую руку?
– Помощником вообще-то лучше, чем рабом, – рассуждал Гиант вслух. – Но я с радостью готов быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Хоть я сам и не хочу быть рабом, но для тебя согласен быть и покорным рабом, если тебе это угодно. Но вообще ты первый, кто спросил меня о том, что хочу я…
– Ну, так если ты сам не хочешь, чтобы с тобой обращались как с рабом, так и веди себя не как раб. Хоть со мной, хоть с кем угодно. Где ты вообще понабрался таких идей, что мне может быть угодно видеть в тебе раба?
– Не знаю, – ответил Гиант, который вообще не понимал, чего хочет от него Шизл добиться подобными беседами, – мне всегда все внушали, что богам угодны только покорные рабы. За это они их иногда даже любят и помогают им.
– Эй, Гиант, послушай меня. Никто, никогда и никого не любил по-настоящему именно за слепую покорность и за преданность. Ни в этом, ни в других мирах. Не за это любят по-настоящему. Понимаешь меня?
Судя по тому как Гиант молча вытаращился на него, Шизл осознал, что сегодня он в клочья порвал мир Гианта и весь его детский мозг своими откровениями. Поэтому решил не продолжать развивать подобные темы дальше хотя бы сейчас.
– Ну ладно, довольно на сегодня умных рассуждений, – сказал он парнишке, который уже явно слабо что-либо соображал. – Ты ведь наверняка хочешь есть. Я как-то сразу не сообразил тебе предложить ужин. Ну что, будешь есть? Только ответь так, как ты на самом деле хочешь. А не так, как, по-твоему разумению, хочу я.
– Конечно, хочу, Шизл. Я вообще всегда есть хочу. А у тебя есть лишняя еда, которую тебе не жалко мне дать? – осторожно спросил Гиант.
Шизл понял, что он не ошибался в своих подозрениях насчет того, что желание есть – это нормальное состояние парнишки. А когда Гиант робко попросил у него еще и попить, сознавшись, что он не пил с самого утра, ему вдруг стало безумно жаль его. И захотелось порадовать чумазого паренька. Поэтому он провел его в кухню и усадил за стол. Слуг он отпустил еще с утра, после визита к Тоту, когда понял, что его не будет весь день. Поэтому дома его никто не ждал сегодня вечером. Оба его слуги наверняка сидели сейчас у себя в небольших домушках неподалеку от жилища Шизла. Хоть в доме у него и была комната для слуг, при малейшей возможности он отправлял их прочь, поскольку часто любил побыть наедине сам с собой без человеческой глупости рядом. Но ужин, как обычно, был приготовлен и ждал своего хозяина. Поэтому Шизл сначала выдвинул «горячий» шкаф, который позволял ему даже не разогревать самостоятельно пищу, а затем шкаф с холодной едой и по очереди выставил это все на стол. Судя по тому, как Гиант пялился на все это, он понял, что парень не просто о такой еде и помыслить себе не мог, но и вообще отродясь не видел такого количества еды.
