«Я должна быть сильной, как огонь!»
В лесу было еще совсем темно, и Синегривка не сразу нашла дорогу, запутавшись в папоротниках и ежевике. Чем ближе она подходила к лагерю, тем быстрее колотилось ее сердце. Она боялась столкнуться с кем-нибудь из своих товарищей.
«Нет, сейчас еще слишком рано!» — убеждала она себя, но все равно вздрагивала от каждого шороха и запаха.
Спускаясь со склона, она чуть не умерла от страха, когда случайно оступилась, и целый ливень песка и камешков хлынул из-под ее лап к подножию холма. К счастью, Змеезуб куда-то отошел. Вход в лагерь оказался свободен, и Синегривка, юркнув внутрь, побежала к своей палатке, испуганно озираясь по сторонам.
Желтый свет разгорался в небе, разбавляя густые тени между деревьями. Скоро проснется рассветный патруль. Синегривка нырнула в палатку, замерла у порога, как пойманная мышка, а потом на цыпочках пошла к своему месту. Львиногрив что-то проворчал во сне, когда она проходила мимо его гнездышка, но никто не проснулся.
Свернувшись клубочком на подстилке, Синегривка закрыла глаза. Она не хотела спать, ей не терпелось вспомнить, оживить в памяти каждое мгновение, проведенное с Желудем. Они были вместе всего одну ночь, но она любила его гораздо сильнее, чем могла себе представить. Синегривка и не знала, что способна на такую любовь. Как же она сможет жить без него? Они больше никогда не встретятся, не поговорят друг с другом. Нет, ей уготована еще более страшная мука — она может увидеть его на Совете или на берегу реки, и ей придется притворяться, будто они враги…
Но у нее не было выбора. Она была Грозовой воительницей, верной Воинскому закону. А это означало, что она не может дружить с котом из чужого племени. Как бы сильно она его не любила.
— Вы меня слышите? — прошептала Синегривка, обращаясь к Луннице и Белогривке. — Обещаю, что эта встреча была последней.
Синегривка вместе с остальными воинами сидела на поляне, ожидая распоряжений Солнцезвезда. Голова у нее кружилась от усталости и недосыпания. Львиногрив, как обычно, не мог усидеть на месте.
— Когда же он придет? — фыркал он. — Я все утро проторчал в лагере, скоро мхом порасту!
— Но кто-то же должен был залатать эту дыру в стене, — проворчал Змеезуб.
— Ты отлично поработал, — добавил Безух. — Теперь наш лагерь надежно защищен!
Дроздовик, облизываясь, подбежал к ним.
— Простите, я опоздал — выпалил. — Умирал от голода, пришлось перекусить.
— Уж на что Сорняк был прожорлив, но ты его переплюнул — поддразнила Рябинка.
Солнцезвезд вышел из своей палатки и направился к воителям. Пятнистый снова заболел, поэтому предводителю пришлось взять на себя организацию патрулей.
— Змеезуб! Пойдешь с Львиногривом, Бураном, Остролапом и Когтем, — распорядился Солнцезвезд. — Я хочу, чтобы вы заново пометили всю границу с Речным племенем. Но будьте осторожны. Возможно, наши соседи устроили засаду.
Он помолчал, размышляя, не мало ли воинов посылает на такое опасное задание.
— Мы тщательно проверим местность, прежде чем подняться на скалы, — заверил его Змеезуб.
— Хорошо, — кивнул Солнцезвезд. — Златошейка! Вы с Лоскутом, Дроздовиком и Синегривкой проверите границу рядом с территорией Двуногих.
Светлошерстая кошка кивнула и обернулась к своим патрульным.
— Идем! Давайте напугаем парочку домашних! — задорно крикнула она.
Синегривка была рада, что идет в патрулирование с этой веселой и доброй кошкой. Она не забыла, как Остролап обошелся с тем маленьким черным котенком. Впрочем, сейчас Синегривка вряд ли могла бы даже мышь напугать.
— Разделимся на пары, — решила Златошейка, когда они подошли к территории Двуногих. — Мы с Лоскутом прочешем поляну, где живет Древогрыз. А вы двое идите вдоль заборов, — кивнула она Синегривке и Дроздовику.
Синегривка пропустила ее слова мимо ушей. Она была далеко-далеко отсюда — сидела под звездами на ветке дуба и крепко прижималась к Желудю.
— Ты идешь? — сказал Дроздовик, удерживая зубами колючую ветку ежевики. Взмахом хвоста он указал Синегривке на открывшийся лаз под кустом.
— Спасибо, — рассеянно пробормотала она.
— Жаль, что нас сегодня не послали на охоту, — сказал Дроздовик, выплюнув ветку. — Я люблю охотиться с тобой. У тебя лучший нос во всем племени!
Он смущенно потупился и пояснил:
— То есть, ты лучше всех чуешь дичь.
— Ох… ну… в общем… спасибо, — пролепетала Синегривка. Дроздовик часто говорил нечто подобное. Но почему его похвалы каждый раз казались ей такими неуклюжими и неуместными?
Возле границы Дроздовик остановился, чтобы обновить метки. Синегривка отвернулась и стала смотреть на возвышающееся перед ними гнездо Двуногих. Это было то самое жилище, где она когда-то впервые увидела Острозвезда с Джейком.
Вдруг Дроздовик вздохнул, словно угадав ее мысли.
— Я все думаю, увидим ли мы когда-нибудь Острозвезда?
— Наверное, теперь у него уже другое имя, — отозвалась Синегривка.
Дроздовик обернулся к ней, изумленно вытаращив глаза.
— До сих пор не могу понять, как кот-воитель мог стать домашним? По-моему, уж лучше стать Речным котом — хотя трудно представить что-нибудь ужаснее этого.
Синегривка молча отвернулась к забору.
«Если бы я была Речной кошкой, все было бы намного проще!» — с болью подумала она.
Когда они вернулись в лагерь, Синегривка валилась с лап от усталости. Не подходя к куче, она сразу пошла в свою палатку. Пятнистый уже лежал на подстилке, свернувшись в такой тугой клубок, словно никак не мог согреться. Но в палатке было тепло. Солнце Листопада все утро освещало лагерь и прогрело воздух.
Когда Синегривка проходила мимо подстилки глашатая, у нее встала шерсть дыбом. От Пятнистого исходил резкий, кисловатый запах болезни, такой сильный, что у нее даже лапы похолодели. Сомнений не было — Пятнистый был тяжело болен. Грозовому племени в любой момент мог понадобиться новый глашатай.
Синегривка выбежала из палатки.
«Неужели Пятнистый скоро умрет? Нужно спросить Гусохвоста! Небесные предки, только бы старик был в здравом уме!»
Ей срочно было нужно узнать ответ. Как она сможет стать глашатой, если у нее до сих пор нет оруженосца? Вихрем вылетев на поляну целителей, Синегривка увидела толпу котов, обступивших Гусохвоста.
— Я уже не помню, когда в последний раз нормально спала — ведь он ночи напролет стонет да ворочается! А бывает, всю ночь ходит туда-сюда, — возбужденно говорила Рябинка.
— Да он теперь вообще никуда не ходит, разве что до поганого места и обратно, — поддержал Безух.
— На этот раз он выздоровеет или нет? — спросил Буран.
