— Обязательно, когда ты немного подрастешь.
Пеструшка выкатилась из гнезда Ветреницы.
Белые пятна на ее пестрой шерстке светились в тусклом утреннем свете. Белыш тут же подскочил к ней и завопил:
— Хочешь, научу тебя охотничьей стойке?
Малышка кивнула и послушно прижалась к земле, а Белыш важно выпрямил ей хвостик.
— Хвост нужно держать неподвижно, — пропыхтел он, не разжимая зубов.
Щуплая бурая королева сонно подняла голову и посмотрела на играющих котят. Снежинка и Чернушка протестующее завозились под материнским животом.
— Он такой славный котенок, — промурлыкала Зарянка. — Вечно всем помогает, никогда ни с кем не ссорится.
Синегривка почувствовала камень в горле. С трудом откашлявшись, она выдавила:
— Мне жаль, что я так редко навещала его.
Зарянка ласково обхватила ее хвостом за плечи и вздохнула.
— Малыши легко прощают, — прошептала она. — Они помнят только то, что ты сделала, и забывают то, чего не делала. Если захочешь, ты сможешь все изменить.
Синегривка с мольбой посмотрела в ее добрые желтые глаза.
— Я хочу.
— Нападаю! — закричал Белыш, бросаясь на Синегривку. Крошечные лапки вцепились в ее шерсть. Синегривка зарычала, как барсучиха, и побежала по палатке, делая вид, будто хочет сбросить с себя котенка. Белыш заливался счастливым хохотом.
Чья-то тень мелькнула на пороге.
— Остролап! — восторженно закричал Белыш, с радостью бросаясь навстречу отцу.
Остролап сердито уставился на Синегривку поверх головы малыша.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришла навестить Белыша, — твердо ответила она, не дрогнув под грозным взглядом Остролапа.
— Солнцезвезд назначил тебя в патруль, — сухо сообщил Остролап. — Иди отсюда.
Он сощурил глаза и добавил:
— И чем быстрее, тем лучше.
Затем он повернулся к Белышу и подтолкнул его лапой к выходу.
— Ну, маленький воитель, готов поработать над боевыми приемами, которым я тебя научил? Вдруг какой-нибудь блохастый Речной кот решит тайком пролезть в наш лагерь, и тебе придется защищаться?
Синегривка, насторожив уши, вышла из палатки.
«Что задумал Остролап? Белыш еще маленький, ему рано заниматься боевой подготовкой!»
— Он может пораниться! — воскликнула она, подбегая к Остролапу.
Но тот уже приказал малышу присесть на короткие задние лапки.
— Давай, мой маленький воин! Посмотрим, сможешь ли ты увернуться! — с этими словами он размахнулся, и его когтистая лапа просвистела над самым ухом Белыша.
— Ты с ума сошел? — закричала Синегривка, заслоняя собой котенка. — Он еще не готов!
Остролап презрительно оскалил зубы.
— Ты-то откуда знаешь? — с вызовом спросил он. — Ты ведь целый месяц не подходила к нему!
Синегривка сморщилась, словно он ее ударил.
— У него теперь остался только я, — продолжал Остролап. — И я сделаю из него такого воителя, которым будет гордиться все племя.
— Я у него тоже есть! — крикнула Синегривка.
Но Остролап уже повел Белыша прочь. Синегривка в бессильном отчаянии смотрела им вслед.
Внезапно ее морду опалило зловонное дыхание Гусохвоста. Старик подошел так тихо, что она его даже не заметила.
— Острые лапы царапают больнее шипов, — прохрипел целитель. — Не позволяй Белышу пораниться о них.
Синегривка обернулась, но старик уже поплелся прочь, шаркая лапами и бормоча себе под нос, словно и не говорил с ней. Отчаяние охватило Синегривку.
«Почему Гусохвост все время говорит загадками? Что он хотел сейчас сказать? Что за острые лапы? Остролап? Он хотел предостеречь ее от Остролапа? Но ведь этот кот — отец Белыша! Разумеется, он имеет право воспитывать его. Белогривка любила Остролапа, доверяла ему, и Синегривка тоже должна верить в то, что он преданный и храбрый кот».
Она посмотрела на Остролапа, и колючее недоверие вползло ей под шерсть.
Остролап продолжал поучать Белыша:
— Когда уворачиваешься, старайся одновременно развернуться, понял?
«Неужели он всерьез думает, что маленький котенок способен выполнить этот сложный прием?»
— Вот ты где, Синегривка! — окликнул ее сидевший под скалой Солнцезвезд. — Я собираю патруль!
Космач, Рябинка, Змеезуб и Алосветик уже сидели вокруг предводителя, а Златошейка и Львиногрив нетерпеливо бегали рядом.
Синегривка встряхнула усами, отгоняя невеселые мысли, и подошла к ним.
— Где Пятнистый? — спросила она. Собирать патрули издавна было обязанностью глашатаев.
— Он заболел, — сказал Солнцезвезд.
— Разве ты не заметила, как он исхудал в последнее время? — спросила Златошейка.
Синегривке стало стыдно. Только сейчас она поняла, что была настолько поглощена своим горем, что не обращала внимания на окружающих.
— А что говорит Пышноус?
— Обещает облегчить его боли и в скором времени поставить на лапы, — ответил Солнцезвезд. — Но он знает, что с ним такое?
Глаза Солнцезвезда потемнели.
— Нет, но говорит, что это пройдет через несколько дней, как было раньше.
«Как раньше? Выходит, Пятнистый уже давно болеет?»
Синегривка испугалась. Голые деревья ждали их впереди, словно затаившаяся в засаде лиса. Сейчас не время болеть!
— Остролап сказал, что ты зачислил меня в патруль? — спросила она у предводителя.
— Рассветный патруль уже ушел.
— Извини, — виновато опустила хвост Синегривка. — Я пойду со следующим. — Ничего страшного, — отмахнулся Солнцезвезд. — Я рад слышать, что ты навестила Белыша.
Он посмотрел на белоснежного котенка, тренировавшегося на поляне вместе с отцом.
— Можешь пойти поохотиться с Остролапом. У Синегривки упало сердце.
Впрочем, нет худа без добра. По крайней мере, она хотя бы ненадолго уведет Остролапа от Белыша. И дело вовсе не в том, что ей хотелось разлучить малыша с отцом, просто она видела, что Остролап дает Белышу все более трудные задания, и тот начал заметно уставать. Котенок с самого утра ничего не ел, а солнце уже стояло довольно высоко над лесом.
«Надеюсь, ты не ошиблась в нем, Белогривка!»
Издалека доносилось рычание чудища Древогрыза. Остролап и Синегривка бежали в сторону Высоких сосен. В это время года, когда трава на всей территории Грозового племени заметно полегла и поредела от ветров и дождей, сосняк оставался почти единственным местом, где можно было поохотиться.
