Конечно, свадьба не должна была поменять их заведенного образа жизни. Разве что Колин становилась официально мачехой Оуэна. «Это могло запутать и смутить ребенка из распавшейся семьи, не часто видящего свою мать, вынужденную много работать. Но, слава Богу, мы правильно повели себя с ним с самого начала, – рассказывала Колин. – Только однажды он спросил у меня, может ли он звать меня «мамой».
И я деликатно сказала малышу, что у него уже есть мама. Иногда, когда Оуэн забывается, он может назвать меня «мамой», но я сразу же взглядом даю ему понять, что не одобряю этого. Очень важно, что он знает: его мать – Ким. Она не бросила его, а я не подобрала. Только благодаря мудрому решению Ким, Оуэн живет с нами, и я всегда буду ей благодарна за это».
Пара начала подыскивать место, где можно было бы совместить церемонию бракосочетания и прием гостей. На осмотр заведений Уилл и Колин брали Оуэна. Пол в заведении должен был быть ровным, чтобы мальчик мог пользоваться как ходунками, так и коляской. Оно должно было находиться в нескольких минутах езды как от Бейзингстока, так и от Саутгемптонской больницы. В идеале оно должно было бы находиться и неподалеку от их бунгало – чтобы не пришлось связываться с логистами на предмет обеспечения Оуэна кислородным аппаратом, если бы празднество затянулось на ночь.
Колин видела телешоу, в которых девушки тратили тысячи и превращались в «брайдзил», капризных невест, зацикленных на своей свадьбе. И ей это было не по душе. Они с Уиллом мечтали о старомодном романтическом торжестве с цветами, свечами и горсткой избранных гостей. Они даже уже подобрали одно уютное помещение, которое можно было осветить свечами, но с увольнением Уилла из Королевских ВВС им пришлось отказаться от этой затеи из-за его стоимости. При одной зарплате с деньгами в семье стало туговато. И хотя Уилл и Колин признавали, что многие люди живут гораздо хуже них, они себе уже не могли позволить не взвешивать свои решения тщательно.
И желали быть уверенными, что поступают разумно и верно. Со свойственной новозеландской прямолинейностью Колин увещевала себя тем, что свадьба – всего лишь «возможность поесть, выпить да объявить во всеуслышание, что вы любите друг друга».
Экономя на «желаниях в пользу потребностей», пара пришла к решению: главное – чтобы Оуэну в день их свадьбы было хорошо и комфортно. И отметить событие в узком, «домашнем» кругу. Изучив окрестные заведения, Уилл и Колин остановили свой выбор на гостеприимном пабе «Мельница Бартона», устроенном в переоборудованной водяной мельнице на берегу реки Лоддон в старом Бейзинге, в пятнадцати минутах езды от их дома. Рядом находилось озеро, а к самому пабу примыкал старомодный одноэтажный ресторан. Лицензия на отправление брачных церемоний у руководства имелась. Но Уилл и Колин все же волновались из-за цены. На первый осмотр паба-ресторана они взяли с собой Оуэна и Хаати, и его владельцы настолько прониклись к ним, что сами предложили скидку, разрешившую все сомнения.
Уилл, Колин и Оуэн уселись за столиком на передней лужайке и заказали напитки – они нашли подходящее заведение и это надо было отметить! Все трое чувствовали себя невероятно счастливыми. Теперь им оставалось решить мелочи, и Колин, перебивая саму себя от возбуждения, делилась с родными своими идеями. На церемонию и прием следовало пригласить около пяти десятков человек, и еще примерно столько же гостей – на вечеринку. Сад паба был разбит всего в нескольких ярдах от викторианского краснокирпичного акведука над рекой и мог послужить отличным фоном для фотографий.
Лежавший рядом Хаати выглядел очень счастливым, пока они обсуждали свои планы. Но вдруг он сел, напряг свои мышцы и весь затрясся. Уилл и Колин сразу заметили это и забеспокоились: может быть, он съел что-нибудь не то? А потом, когда Колин начала гладить пса, она услышала шум. И этот шум привел ее в ужас.
«О, Боже!» – вскричала она. – Это поезд. По мосту едет поезд! Хаати слышит его!»
С первого дня «усыновления» анатолийского карабаша они сознательно не брали его ни на вокзалы, ни в места, расположенные близ железнодорожных путей, чтобы не вызвать у пса тяжелых воспоминаний из прошлого. В «Мельнице Бартона» они по оплошности оказались близ огромного акведука, по которому через Бейзингсток проходила основная железнодорожная ветка Лондон – Плимут. Они совершенно упустили из виду, что паб находится недалеко от станции.
Как дрессировщица собак, Колин интуитивно осознала: от того, как они справятся с ситуацией в течение следующих нескольких минут, зависит будущее Хаати. Отвернувшись от съежившегося пса, Колин прошептала Уиллу и Оуэну: «Ведите себя, как ни в чем не бывало. Только не смотрите на него и не реагируйте!»
Вся троица сильно встревожилась за своего любимца. Каждому хотелось успокоить и приласкать его. Но всем пришлось собрать волю в кулак и только искоса наблюдать, как Хаати дрожит мелкой дрожью и вздрагивает при звуке приближающегося локомотива, который, без сомнения, напомнил ему о той зябкой январской ночи, когда пес чудом остался жив.
Краешком глаза Колин видела, что Хаати с тревогой переводил свой взгляд с нее на Уилла, с Уилла на Оуэна, пока поезд проезжал мимо, почти у них над головами. Пес прижал уши и подвернул, как только мог, обрубок своего хвоста. Три человека в волнении затаили дыхание. Но вот поезд проехал, и Хаати, наконец, перестал трястись. А потом озадаченно наклонил, явно удивляясь тому, что он не только живой, но и никто из его семьи на вид ни капельки не испугался.
Поглядев на них так, будто он хотел сказать: «Эй, да ведь ничего не случилось!», пес словно пожал своими собачьими плечами и, снова растянувшись на травке, принялся облизывать лапы в полной уверенности, что он в безопасности.
Это был страшный момент – для них всех. И чрезвычайно волнительный. В страхе Хаати мог легко броситься бежать от шума поезда и вновь покалечиться. Колин знала: они бы не сумели его удержать, если бы пес действительно рванулся бежать. Но Хаати доверился им, убежденный, что они его уберегут от любой опасности и беды. И в который раз продемонстрировал: невзирая на то что один человек в его жизни сотворил ему зло, он простил людей и сохранил к ним любовь.
8
«Быть вместе в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, отныне и всегда, пока смерть не разлучит нас».
Традиционная свадебная клятва
Месяцы тщательного планирования приближали день, который, как надеялись Уилл и Колин, должен был стать самым лучшим в их жизни. Определившись с датой и зарезервировав ресторан, они задумались над тем, что еще предстояло организовать для свадебного торжества.
Любимая тетушка Колин, Туи, летела из Австралии, чтобы провести ее по проходу в церковном приделе. Средним именем у Туи было Колин; именно в ее честь назвали племянницу. А первое имя было созвучно названию широко распространенной в Новой Зеландии певчей птицы из семейства медососовых. Многие счастливые воспоминания из детства Колин были связаны с Туи, и ей не терпелось снова увидеть тетю и представить ей свою необыкновенную новую семью, частью которой судила ей стать судьба.
