– А почему так? Не нашел суженую по сердцу?
– Времени не хватает, – буркнул я. – Служба, все время служба. И днем, и ночью, и в будни, и в праздники, так что как-то недосуг…
– И мне не до кобелей, – томно вздохнула она.
Я не сразу угадал скрытую игру слов, а когда понял, покраснел. Она надо мной издевалась.
– А почему ты назвал нас мокрохвостыми? – вновь полюбопытствовала русалка. Я пожал плечами… – Ты, наверно, думаешь, что у нас такие рыбьи хвосты, как у карасей?
– А что, нет? – опять смутился я.
Синеволосая заливисто рассмеялась, словно горсть хрустальных шариков рассыпали по мраморному полу:
– Конечно же нет. Мы точно такие, как и все земные девушки, просто больше времени проводим в реке. Разве ты на земле не устаешь от этого солнца, пыли, вечно потной одежды, людского столпотворения? А здесь тихо, легко, прохладно… Рыбьи хвосты придумали досужие бабы, чтобы отпугивать от нас своих мужчин. Ничего такого нет, посмотри…
– Эй, эй, гражданочка, что это вы делаете, – слабо запротестовал я, беспорядочно отступая, потом споткнулся, бухнулся задом на песок, да так и остался сидеть, не в силах отвести взгляда от дивного создания, что выходило ко мне из реки.
Нет, она была одета, но как… Тонкая, почти прозрачная, длинная рубашка без рукавов скорее обнажала, чем скрывала стройную девичью фигурку. Мокрая ткань облегала такие формы, каким могла бы позавидовать суперпопулярная манекенщица. Девочка была рождена для экрана и подиума, а белая кожа и синие волосы только добавляли ей своеобразного шарма. Когда вода стала ей по колено, она игриво повернулась и, подхватив волну мокрых волос, шутливо покачала бедрами.
– Вот видишь, никакого рыбьего хвоста!
– Ам… ну-у? вс…м… о-о-о!..
– Что, что? – обернувшись, переспросила она.
Ответить я не успел – из реки вынырнула вторая русалка и с деланным возмущением напустилась на подружку:
– Вот вы тут, значит, чем занимаетесь?! Я за живой водой плыву, туда и обратно в пять минут уложилась, а они здесь знакомство крутят… Даже меня не подождали, бесстыдники!
– Да мы ничем еще и не занимаемся, – улыбнулась синеволосая. – Никита захотел посмотреть, есть ли у меня хвост. Представляешь, чего ему там, в Лукошкине, нагородили?..
– Еще бы! Ну что ж, добрый молодец, вот твоя фляга, полнехонька. Где платить будешь?
Зеленоволосая тоже медленно вышла из реки. По сравнению с первой она была чуть ниже ростом и пухленькой, капли воды стекали с ее одеяния, как жемчужные нити… Две сразу – это перебор! Я не знал, куда прятать глаза. А обе русалки, ни малейшим образом не смущаясь, встали передо мной едва ли по щиколотку в воде и прямо потребовали:
– Плати!
– Что? Ах, да. Конечно, сейчас, минуточку. Вот только… – Я лихорадочно обыскивал карманы и только тут вспомнил, что отдал все свои деньги тому шустрому мальчугану, который в результате выбросил их в реку и бессовестно спер у меня милицейскую фуражку.
– Что ты там ищешь, милиционер? – немного удивились подружки.
Я, игриво улыбаясь, делал вид, что вот-вот вытащу из какого-нибудь внутреннего кармана завалявшийся золотой. Бесполезно. Ни золотого червонца, ни серебряного рубля, ни даже медной копеечки у меня не было. Малолетний спортсмен вытряс все подчистую.
– Никита, ты что, деньги потерял? – догадалась синеволосая.
– Ага, – жалобно признался я. – Может, как-нибудь в долг, а? Я вам расписку оставлю, честное слово.
– Слушай, он что, с нами деньгами рассчитываться собирался? – нахмурила бровушки зеленокудрая пышка. – Парень, ты тут давай не мудри, обещался платить – выполняй.
– Так я и говорю, что денег… – начал было я и осекся. Кажется, до меня дошло, какую именно оплату она имеет в виду.
– Что ж ты побледнел, миленький? – ласково заговорила вторая, протягивая ко мне белые руки. – Иди сюда, не бойся… Нас никто не увидит. Мы будем любить тебя так, что ты сам никогда больше не захочешь вернуться на эту сухую землю.
– Не переживай за друга, – поддержала зеленоволосая, – мы доставим ему живую воду, обещаем. А ты останься с нами хоть на денек. Тебе понравится! Иди к нам, ты ведь обещал плату…
Я невольно сделал пару шагов навстречу. Русалки нежно взяли меня за руки и поманили за собой. Я не находил слов, чтобы объяснить этим прекрасным созданиям, что у меня нет времени, что мне пора, что Митька болен, а в столице остались неразрешенные дела… Они глядели такими умоляющими глазами, называли меня самыми ласковыми именами, уговаривали остаться всего лишь на день, на часок, на пару минут… И лишь когда вода захлестнула меня выше колена, я опомнился. Попытался шагнуть назад. Ласковые руки русалок сжали мои запястья, словно медвежьи капканы. На секунду я почувствовал липкий страх…
– А ну отпустите дяденьку милиционера! – грубо потребовал тонкий мальчишеский голосок. Позади меня, на берегу, стоял тот самый пятилетний бегун в нахлобученной на нос форменной фуражке. – Я кому сказал?
– Вечно ты лезешь не в свое дело, Ванечка! – укоризненно затараторила зеленоволосая. – Младший лейтенант сам, добровольно с нами идет. Мы ему живую воду добыли, для больного сотрудника, а он за это заплатить обещался. Все честь по чести, без обмана, зачем же ты вмешиваешься?
– И не стыдно вам, а? – Мальчик по-детски погрозил пальчиком. – Пользуетесь тем, что он в наших краях человек новый и ничего о привычках ваших знать не знает. Охмурили мужика?
– Да ничего подобного! – хором возмутились обе русалки. – Никто его даже не держит, он сам!
– Ну, уж мне-то не надо голову морочить. Не первый год на свете живу… А ты, участковый, чего стоишь как неживой, хватит купаться, давай вылезай…
Я вырвался-таки из прохладных русалочьих рук, пошел и встал рядом с белобрысым спасителем, жалко хлюпая мокрыми ботинками.
– Ничего, пока до города доскачешь, небось высохнешь… – Он улыбнулся и протянул мне фуражку. – Не сердись, Никита Иванович, добрая у тебя душа, но доверчив ты, словно дитя малое, неразумное. Разве ж с русалками можно в воду идти? Защекочут и утопят! Не от характера злобного, а натура у них такая. Вон та, зеленоволосая, Дина, ее мать еще в младенчестве в реку бросила, от «греха внебрачного» избавлялась. А подружка ее, Уна, сама камень на шею повесила. Из-за любви несчастной в омут головой бросилась. Сам посуди, за что им людей любить?
– Понимаю, – тихо кивнул я. – Ну, а ты-то кто такой будешь? На вид ребенок, а рассуждаешь так, будто меня лет на двадцать старше.
– Больше! Много больше, участковый, – еще шире улыбнулся он. – Внешность-то, она ох как обманчива бывает… Ванюша-полевичок мое имя. В поле да на дороге живу и пропитаюсь. Хороший человек пройдет – награжу, плохой поедет – накажу.
– Это… что-то вроде лешего или домового, только в поле? – предположил я.
