Я отпустил конверт и улыбнулся.
— Ясно. Брат Петр, я подумаю о вашем предложении.
Наумов закрыл чемоданчик и спросил:
— Как я могу получить стенограмму допроса?
— С вами свяжется мой помощник, — ответил Могилевский. — Завтра или послезавтра.
— А брат Вячеслав? Вы арестуете его?
— Постановление об аресте господина Хмелева находится на подписи у заместителя Воеводы.
Наумов глянул на меня свысока.
— Подумайте о моем предложении, брат Вячеслав. Хорошенько подумайте.
Стоило лишь за представителем Братства закрыться двери, Могилевский встал и навис над столом.
— А чему это вы так развеселились, Вячеслав Владимирович? — прямо спросил он.
Я только руками развел.
— Нет, серьезно, — пристал с расспросами дознаватель. — Поделитесь.
— Элементарно, Ватсон! — не удержался я от панибратства. — Мои люди убивают старика и оставляют на месте преступления такую улику? Сами-то в это верите?
Но это была лишь отговорка. Просто я вспомнил. Вспомнил, как дядя Миша подцепил пинцетом и убрал в этот пластиковый конверт совсем другой артефакт. Маленькую черную микросхему с серебристыми ножками, как показалось мне со стороны. И ее переполняла магия, посмотрел — и будто песком в глаза сыпануло.
О чем это говорило? Я был уверен, что знаю ответ, но делиться догадками ни с кем не собирался. Этот секрет стоил слишком дорого. Ради такого можно и в камере посидеть.
Могилевский закурил, глянул на меня через сигаретный дым и спросил:
— Что украли у Братства, как думаете?
— Было бы странно, если бы я знал.
— Давайте так — вы делитесь со мной догадками, а я изменяю меру пресечения на домашний арест.
— Все это похоже на какую-то разводку, — процитировал я строчку из песни группы «Ленинград».
— Почему же?
— Вы сказали, что постановление об аресте уже на подписи.
— Совру — много не возьму. Да и что вы теряете на самом деле?
Я пожал плечами.
— Домашний арест?
— Домашний арест.
— Могу предположить, что украли у Братства блокираторы действия чарометов. Не только сертифицированных, вообще всех. В этом-то все и дело.
— Сколько блокираторов ушло на сторону?
— Полсотни.
Могилевский хмыкнул.
— Сорок три вернулись обратно, а у них подгорает, будто задницу скипидаром намазали. Нескладуха.
— Возможно, это лишь официальная версия и украли что-то еще, — пожал я плечами и напомнил: — Так что с домашним арестом?
— Ждите ответа, — фыркнул Могилевский и покинул комнату.
Ждать пришлось никак не меньше получаса. А потом дознаватель вернулся с какими-то документами в руках и первым делом уточнил, готовы ли показания.
Чувствуя неприятную неуверенность, я передвинул стопку исписанных листов на другой край стола. Могилевский наскоро просмотрел их и наставил на меня указательный палец.
— Продолжаете утверждать, будто действовали в одиночку? — прищурился он. — У нас есть свидетели!
Я поморщился.
— Ближе к делу.
Дознаватель усмехнулся.
— На имя Воеводы поступило обращение от коллектива Госпиталя, пациентом которого вы являетесь. Пишут, вы совсем плохи. Просто на ладан дышите. Просят не запирать в камеру и позволить проходить лечение. Врут ведь, да?
— У вас есть собственные специалисты, пусть проведут обследование.
— Не врут? — удивился Могилевский. — Сочувствую. То-то вы себя совсем не бережете.
— Так что с мерой пересечения?
— Учитывая обращение, готовность сотрудничать со следствием, отсутствие доказательств в причастности к убийству и отказ Братства провести оценку похищенного имущества, принято решение поместить вас под домашний арест. Подпишите.
Я подписал, и дознаватель указал на дверь. Мы вышли в коридор, и Могилевский придержал меня у лестницы.
— Два момента.
— Слушаю.
— Вы с соседом в списке Линева, я говорил? Поэтому и не закрыли. Но закроют, если появятся улики или пойдет на сотрудничество Братство. Это вам ясно?
— Что второе?
Могилевский помахал у меня перед лицом обращением из Госпиталя.
— Если я узнаю, что вы спите с кем-то из подписантов, пеняйте на себя. Отправитесь в изолятор.
— Белены объелись? — опешил я. — Вам-то какая разница, с кем я сплю?
— Мне какая разница? Я ходатайствую о домашнем аресте на основании медицинского заключения, подписанного в том числе вашей сожительницей, — это нормально вообще? Да это курам на смех! — выдал Могилевский и ухмыльнулся. — Ну и чтоб жизнь медом не казалась. Мотив к сотрудничеству со следствием будет.
— Да ладно вам…
— Я предупредил, — ответил дознаватель уже на полном серьезе. — Узнаю — закрою.
Я мрачно глянул на дружинника, но в бутылку не полез и вместо этого посоветовал:
— Проверьте финансы гравировщика. Его и родственников.
Могилевский уточнил:
— Искать что-то конкретное?
— Нет, просто предположение.
Дядя Миша не был случайной жертвой — я уже нисколько не сомневался в этом, но не располагал доказательствами, а следователь мог мою догадку подтвердить. Это бы все упростило.
— Шагайте на выход, Вячеслав Владимирович! — указал на лестницу дознаватель. — Варламов домой отвезет.
Из отделения повезли на все том же уазике, только теперь рядом с водителем сидел незнакомый гимназист с бритым затылком и в скрипучей кожанке. Мы с Варламовым тряслись на заднем сиденье.
Подъехали к бару, под удивленными взглядами посетителей прошли внутрь, и Ваня за стойкой сразу встрепенулся:
— Обошлось? — Но он сразу заметил дружинников за моей спиной и напрягся: — Или нет?
Я подошел к помощнику и негромко произнес:
— Домашний арест. Приехали оружие изымать.
Грачев с облегчением перевел дух.
— За вами числится гладкоствольное охотничье ружье и нарезной карабин сорок пятого калибра, — заглянув в бумаги, объявил Варламов. — Где они?
— Вань, сходи за двустволкой в подвал, — попросил я. — Карабин наверху. Принести? Или вместе поднимемся?
Дружинник многозначительно глянул на пивные краны.
— Можете сами. Жарко тут у вас.
Я намек понял и накачал бокал пива. Предложил и с интересом озиравшемуся по сторонам колдуну, но тот отрицательно покачал головой.
