— С оборудованием сам разберусь. Речь не о нем. У меня там готовой продукции немало.
— А именно?
— Самогон из снежной ягоды. Начальная крепость семьдесят объемных долей спирта. Разлит по дубовым бочкам, сертификат соответствия имеется. У вас на «Стадионе» уники собираются, им это пойло как нектар.
— Заберем за полцены, — объявил Селин.
— Да хрен там!
— С самовывозом.
Я задумался, но все же покачал головой.
— Конский дисконт.
Денис допил пиво и наполнил кружку из кувшина самостоятельно.
— Объясняю диспозицию, — произнес он, поднимаясь из-за стола. — Мы вывозим все. Готовую продукцию, оборудование, линолеум, проводку — все, что получится отодрать от стен. Вывозим не в чистое поле, а в подготовленное помещение. И осенью, как только пойдет снежная ягода, запускаем производство на полную катушку. Пилим пятьдесят на пятьдесят. Твой вклад в уставник — это оборудование, самогон и документация.
— Документация? — хмыкнул я. — У меня одного в Форте разрешение на перегонку сока снежных ягод в пищевой спирт!
— Именно поэтому мы предлагаем равные доли. Сам посуди — тебе ведь даже делать ничего не придется. Оборотку на закуп снежных ягод мы обеспечим. Оплата персоналу обратно с нас! Просто будешь купоны стричь!
— Договоры на поставку сырья у меня уже заключены.
— Слава, не торгуйся, не на базаре. Заметь, никто не выкручивает тебе руки по пиву. И вообще — знаешь, сколько стоит минута моего времени?
— А знаешь, сколько стоят мои нематериальные активы?
— Зачем тебе деньги в тюрьме?
— А кто сказал, что я туда собираюсь?
Денис хлебнул пива и посмотрел на меня поверх кружки.
— Чего ты хочешь?
— Мухи отдельно — котлеты отдельно. Готовый самогон остается у меня.
— Бочку возьмем на рекламные нужды.
— Не проблема.
Селин допил пиво, посмотрел на пустой кувшин и предупредил:
— Завтра с утра пришлю водителя с учредительными документами.
— Присылай.
Пиво не цепляло; я открыл один из шкафчиков, достал бутыль настоянного на травах самогона и рюмку.
— Тогда и мне налей, — попросил Селин.
Я достал вторую рюмку, зубами выдернул пробку и разлил самогон. Выпил, шумно выдохнул и предупредил Селина:
— Есть еще один момент.
— Излагай, — разрешил тот.
— Если человеку по ногам выстрелить «плазменным цветком», куда его отвезут?
Селина явственно передернуло, он влил в себя самогон, но ответил без малейшей заминки:
— В крематорий.
— Человек остался жив.
Денис передвинул рюмку на мой край стола и заявил:
— Обратно в крематорий.
Я наполнил рюмки и спросил:
— Почему?
— Объясняю на пальцах. Если это законопослушный гражданин, то ответ очевиден — его увезут в Госпиталь. Но очевидный ответ тебя не устраивает, значит, это преступник. Преступник с оторванными ногами…
— Ногой.
— Слава, ну чего ты как маленький? Преступник с оторванной ногой — обуза для подельников. Рана хорошенько прожарилась, и смерть от потери крови ему не грозит, но без хирургического вмешательства начнется гангрена, подыхать будет долго и мучительно. Проще добить.
Я покачал головой.
— Не блатные, нет. Скорее наемники.
— Расскажешь, что случилось? Вдруг поможем?
— Меньше знаешь — крепче спишь.
— Нашим легче, — не стал наставить на своем Селин. — Насчет больниц — когда надо? Сегодня, поди? Метнешься по горячим следам? Тогда документы заранее подпиши. Укокошат еще…
— Нет, Денис. Пусть все устаканится. Завтра с утра в самый раз будет.
— Упустишь.
— Мои проблемы.
— Вот уж действительно — твои!
Мы выпили и поднялись из подвала. Я попрощался с Денисом, поймал вопросительный взгляд помощника и кивнул. Мол, порядок.
С кухни послышался звон битой посуды, и я горестно вздохнул:
— Да что с ней не так?!
— С Оксанкой-то? — усмехнулся Иван. — Со Стасом у них не срослось, вот и психует.
— А что такое?
— Да он не смог из-за аврала на работе ее куда-то сводить, а Гарик потом кому-то из знакомых трепанул, что они всю ночь в «Кисках» отжигали.
— «Киски»? Стрип-клуб, что ли?
— Можно и так сказать, — усмехнулся Грачев. — С приватными танцами в нумерах. А могут и доставку на дом организовать, только плати.
Проходившая мимо Юля заинтересовалась:
— Ваня, откуда такая осведомленность?
— Клиентура пересекается, — ничуть не смутился Иван. — А бармен — он как священник, только без тайны исповеди.
— Ты смотри! — пригрозила девушка и понесла заставленный грязной посудой поднос на кухню. В баре был аншлаг, и гимназистки помогали Оксане обсуживать посетителей.
— Вот так люди и палятся! — усмехнулся я, достал из-под прилавка бутыль самогона и налил две рюмки.
— Я же на работе! — запротестовал помощник.
— Ты слушай! — поморщился я. — Говорил, что завтра на допрос вызывают? Там не очень хорошо на самом деле. Есть информация, что меня завтра закроют.
— Что вменяют?
— А вот завтра и расскажут. Но, скорее всего, кражу в особо крупном. Подбросили, когда на днях вломились, а сегодня при обыске изъяли.
— Дружина воду мутит? Может, через Патруль зайти?
— Не Дружина. — Я покачал головой и хлопнул помощника по плечу. — Ерунда, прорвемся. Там все вилами по воде писано.
— Дай-то бог.
Я опрокинул в себя рюмку самогона и поднялся на второй этаж.
Немного романтики — и спать.
А разговоры могут и до завтра подождать. Тем более разговоры неприятные.
Клондайк
23 июня, четверг
.
— Вот примерно отсюда и начнем замерять подробно, — объявил Смирнов. — Выбирай места, чтобы к обоим берегам подойти было можно.
С утра Саню пересадили в нашу лодку, а часть груза перекинули во вторую, к Платону и Дмитрию. Сегодня мы с чародеем друг без друга никуда. Река стала шире, берега, местами скалистые, а местами осыпавшиеся, чуть выше и круче, а вода как бы даже не еще прозрачней, чем вчера была. Каменистое дно на глубине просматривается метра в два или даже больше. Лес с обеих сторон подступал вплотную, на левом берегу тоже появились проблески Севера, но немного, а вот правый прямо как из наставления для Патруля, классика. Все признаки того, что ходи и оглядывайся, а лучше и вовсе не ходи. Но погода радовала — и солнце, и ветра почти нет, и тепло так, что я просто в майке сидел.
