– Да какая разница – узнаешь, не узнаешь… – Отвернулась к окну. Слезы потекли по щекам и подбородку. Хлюпала носом, всхлипывала, жалела себя.
Дима дотронулся до ее ладони. Она остановила его:
– Не надо, Дим! Вряд ли сейчас меня можно утешить.
Оставшийся путь ехали молча, и Леля была ему благодарна за это. Он проводил ее до подъезда, и она вспомнила про деньги. Замешкалась и смутилась, доставая из сумки кошелек.
Дима внимательно посмотрел на нее.
– Что ты, Лариса? Зачем – и вот так?
Покраснев, она пожала плечом:
– Извини, если обидела.
Дима ничего не ответил и приоткрыл дверь подъезда.
– Может, помощь какая-то? А, Лариса? Ты не смущайся! Скажи.
– Нет, Дим! Спасибо! Я как-нибудь сама. Так будет привычней. Спасибо, что довез и поддержал. – Махнула рукой и зашла в свой подъезд.
Коньсержка окинула ее внимательным взглядом.
– Уже вернулись, Лариса Александровна? А почему же одна? Без Виктора Сергеевича?
Лариса не ответила и зашла в лифт. Подумала: «Совсем я… того! Бабке не ответила – откровенное хамство. А с другой стороны – да пойдите вы все!»
Открыла дверь в квартиру, и на нее дохнуло знакомым теплом. Она прислонилась к косяку и прикрыла глаза: «Господи! Неужели я дома?»
Сбросила куртку, скинула ботинки – все на пол, черт с ним со всем. Поставила чайник – нестерпимо хотелось пить. Глянула в холодильник – ни лимона, ни молока. Мышь повесилась, ну и ладно. «Есть я вообще не хочу, а захочу – закажу доставку». Выпила пустого чаю и рухнула в постель. Блаженно закрыла глаза – и все, все… «Как же хорошо дома, – подумала она. – И как я устала от всех этих самолетов, гостиниц и чужих городов! Спать, спать. Спать. Отлежаться, отболеться в полную силу. Позволить себе наконец расслабиться. Не думать ни о ком и ни о чем!»
Ну и конечно, сразу уснула. Проснулась поздно, к полудню. Почувствовала, что хочется есть.
В дверь раздался звонок. Леля чертыхнулась. «Кого это черт принес? Я никого не жду. И меня никто не ждет», – горько усмехнулась она.
Накинула халат и подошла к двери.
– Кто?
– Это я, Лариса! – ответил мужской голос.
Дима – узнала она. Спрашивается, какого черта?
Но дверь открыла. Неудобно все-таки… На пороге стоял Дима, увешанный пакетами из супермаркета.
– Зачем это ты? – смутилась и нахмурилась Леля. – Я не просила!
Он пожал плечами.
– А это не надо просить. Ты больна. Я всего лишь принес лекарства. Ну и поесть – что тут такого? Обычная человеческая помощь. – Было видно, что он тоже смущен и растерян.
– Ну проходи, – вздохнула она и подумала: «Опять он меня видит в черт-те каком виде. Просто Баба-яга, не иначе. – И тут же решила: – А наплевать».
На кухне Дима выкладывал на стол продукты и лекарства. Давал указания:
– Эти, желтые, выпьешь сейчас. А вот эти – через два часа! Поняла?
Леля смотрела на него молча, с большим, надо сказать, удивлением. Так, пожалуй, о ней заботился только дед. Но когда это было? В другой жизни, вот когда. А в этой… В этой никому до нее не было дела. Чистая правда – совсем никому.
– А сейчас я сварю тебе бульон, – объявил он, доставая из пакета цыпленка. – Помнишь, так говорил дед Семен: бульон – первое дело!
– Помню, – тихо сказала она. – Я вообще помню все, что он говорил.
– Вот и правильно. Мудрейший был человек! Учиться меня заставил. Говорил: что, будешь всю жизнь баранку крутить?
Леля вскинула брови.
– Так ты учился? И на кого, позволь спросить, выучился?
– Да так, ерунда, – покраснел он, понимая, что миф о таксисте разваливается. – На повара, – коротко бросил он и повторил: – Так, ерунда. Ничего особенного.
– Ну молодец! – ответила Леля и подумала: «Конечно, простой повар! Вот и таксует – подрабатывает, наверное! Только откуда такая машина? Странно все как-то. И одет! Слава богу, в тряпках и ценах я понимаю. Ладно, какая мне разница, где он и что».
Достала кастрюлю.
– Плиз! Для бульона.
Дима принялся стругать морковь, а ее отправил в постель.
Леля лежала в спальне и чувствовала, как по квартире пошел запах куриного супа. Она сглотнула слюну и снова уснула.
А когда проснулась и вышла на кухню, там был накрыт стол. Все разложено, порезано – красиво и аккуратно. Сразу видно – человек имеет отношение к еде и продуктам.
Сели обедать, все было вкусно, просто невыносимо вкусно – и прозрачный, янтарный бульон, и аккуратные, крошечные сухарики с сыром, и сочная отбивная с картошкой. И даже салат – казалось бы, банальные помидоры и лук!
– А это кисель! – кивнул он на высокий графин. – Кисель, знаешь ли, тоже лекарство! Ты уж прости, похозяйничал тут! Не хотелось тебя будить! Ты… так сладко спала.
Леля смутилась.
– Да? Вот интересно! А как ты об этом узнал?
– Да ты храпела! – рассмеялся он. – Просто на всю квартиру храпела!
– Правда? – покраснела она.
Он мотнул головой.
– Нет, конечно. Так, похрапывала слегка! Понятное дело – насморк! И очень даже симпатично похрапывала – уж ты мне поверь!
Она засмеялась. И в эту минуту им стало как-то… легко.
– Ну вот! – улыбнулась она. – Теперь ты знаешь интимные подробности моей жизни. Например, что я храплю!
Он посмотрел на нее очень внимательно.
– Не все, Леля! Далеко не все! Это и плохо, и хорошо. Почему плохо – ты понимаешь. А почему хорошо… Будут темы для разговоров.
Она съела почти все, что было предложено, и вдруг стала рассказывать ему про свою жизнь.
Он внимательно слушал, вопросов не задавал. Оказалось, что он знал про ее фабрику.
– Откуда? – удивилась она.
– Да прочитал твое интервью в каком-то журнале – не помню! В разделе «Успешные женщины».
Знал про дочь и про мужа. Ну, совсем коротко, пунктиром: брак – один, муж все тот же, есть дочь.
Она удивилась, но продолжала говорить – рассказала про Виктора и про бывшую подругу. Рассказала, как ее обидела Катька. Рассказала, как обманул М.
А он все внимательно слушал. Наконец она закончила и вздохнула:
– Ты извини! Пойду полежу, очень устала.
Он кивнул.
– Конечно! Ты не возражаешь, если я здесь приберусь, а потом уйду? Просто захлопну за собой дверь. А ты отдыхай! Ты уснешь – столько съела! – И он улыбнулся.
А она снова смутилась.
