– В смысле, мы оформим юридический брачный договор? – разом вскинулся Лев. – Имей в виду, я буду настаивать на шестидесяти процентах совместно нажитого имущества даже в случае отсутствия детей!
– Ты родишь мне сына, – покровительственно улыбнулся повелитель Багдада и ласково потрепал «красавицу» по бедру.
– Ой, чёй-то в этом пункте у меня здоровые сомнения…
– Вот, возьми это кольцо в знак моего расположения. Я пока проведаю старших жён, а вам должно подготовить мою новую невесту к завтрашней церемонии, – поднимаясь, кивнул эмир, евнухи подобострастно склонились в поклонах. – Пусть халиф самаркандский знает, что я не оставил его дар без внимания…
– Всё равно не буду сына рожать! – упрямо буркнул Оболенский вслед удаляющемуся владыке. Присутствующие девицы прыснули в безудержном хохоте…
* * *
У невесты эмира ВСЕГДА много родственников.
Закон жизни
В ту ночь мой друг «реально оторвался по полной программе». Понимая, что завтра они его уже не увидят, наложницы и фаворитки плюс две юные жены устроили Оболенскому настоящий праздник! Вино текло рекой: одежда слетала, как шелуха; халва с орехами валялась горками, а поцелуи были столь частыми, что и вздохнуть-то толком некогда… Жар страсти и неистовство стонов заставили двух евнухов помоложе экстренно задуматься об отставке, а четырёх охранников у дверей довели-таки до греха… Что делать – Восток есть Восток, и отношение к чувственным наслаждениям там несколько иное, чем у нас. Если в Сибири это служит лишь способом согреться, то в Индии и Персии искусство любви считается даром Всевышнего и величайшим благодеянием для человека. Утро этот человек встретил, так и не сомкнув глаз… Завгар осторожно скрёбся под каждой дверью, извиняясь и выспрашивая, где тут, собственно, обитается прекрасная пэри – Положим Фёкла-ханум? Оболенский заскрипел зубами, но менять прозвище было поздно, оставалось только достойно доиграть свою роль до конца. Рыдающие девушки вырядили его так, что хоть сейчас мог бы претендовать на звание первой красавицы бразильского карнавала.
Главный евнух терпеливо ждал его у дверей:
– Эмир требует, чтобы ты, о почтеннейшая, явилась к нему, дабы при свидетелях отметить ваш брачный…
– Знаю, знаю! – раздражённо отмахнулся Лев, поправил вуаль на носу и, не оборачиваясь, пошёл по коридору. Бедный завгар бежал следом, не успевая за широким шагом «невесты из Самарканда»:
– О благороднейшая Положим Фёкла-ханум, а не расскажешь ли ты мне, скромному служителю эмира, в какой день и месяц какого года ты попала в наш гарем?
– Не помню, – на ходу огрызнулся Лев, – нам, красивым бабам, это без надобности.
– О блистательная и восхитительнейшая роза эмирского сада, а в какой же комнате и кто тебя поселил, ибо память всё чаще изменяет мне, а на евнухов помоложе никогда нет надежды.
– На евнухов вообще надежды нет! Не мужики, а тьфу – сплошное недоразумение! Хуже голубых, ей-богу…
– Такими нас создал Аллах! – попытался оправдаться заведующий гаремом, но получил в ответ только короткий взрыв издевательского басовитого хохота:
– Что, вот так, своей собственной рукой и создал?! Не срамись, дедуля, Аллаху больше делать нечего, чем таких бородатых телепузиков кастрировать… И вообще, чё ты ко мне пристал? Не видишь, какая я раздражительная…
– Вижу, понимаю, опыт есть… – уныло повесил голову евнух, а Оболенский прошествовал мимо двух страшно суровых стражников, не удержался и свистнул у обоих по кошельку (у одного из-за пояса, у другого из-за пазухи).
– Ладно, отец, извини за грубость. Прими в качестве презента, не такая я уж сволочная стерва… – Пересыпав монеты из кошельков в трясущиеся руки старого евнуха, он позволил беспрепятственно проводить себя в мужскую часть дворца, где трое невольников с обнажёнными мечами торжественно отвели их в церемониальную залу.
Эмир возлежал на низкой кушетке, утопая в шёлковых подушках, и медленно посасывал кальян. Вокруг плотной толпой стояли придворные, из знакомых лиц выделялся только господин Шехмет, начальник городской стражи Багдада. Здесь же стояла парочка имамов и невысокий благообразный старец с необычайно длинной бородой.
– Салам алейкум, граждане! – Мой друг так и не понял, почему после его общего приветствия в зале повисла нехорошая тишина.
– Это она? – прозвучал наконец ровный голос эмира, и старец с бородой рухнул ему в ноги. Собственно, специально он этого делать явно не собирался, просто запнулся ногой о полы своего полосатого длиннющего халата. Или ноги сами собой подкосились, это вернее…
– Она! О Аллах, благослови великого и мудрого правителя города Багдада за то, что он вернул мне мою давно потерянную дочь!
Эмир глянул на Оболенского, Оболенский на эмира, что-то где-то шло не по плану. Вместо ожидаемой свадьбы смутно вырисовывалась пародия на телепередачу «Моя семья». Впрочем, она и так является пародией…
– Мы с моей благопристойной супругой Айшой жили в большом доме, в самом центре Бухары. Я тогда был знаменитым купцом, и мои караваны ходили во все стороны света!.. Когда Всевышний подарил нам дочь, вся Бухара плясала на этом празднике…
– М-м… но ведь эта девушка из Самарканда? – уточнил владыка.
– Воистину так! Ибо сразу же после первого месяца мы переехали в этот замечательный город, где у меня жили бедные родственники. Аллах заповедал помогать ближнему – и моя маленькая Фатима…
– Положим Фёкла, – ещё раз поправил эмир.
– Какого шайтана? – не выдержал старец. – Кто мог так обозвать мою возлюбленную дочь?!
– Она сама сказала!
– Вай мэ… премудрый и учёнейший из всех мужей, великий Саади как-то сказал: «Слова женщины – истина лишь для самой!» Разве отец не лучше знает имя, которое он дал своему ребенку?
Оболенский украдкой оглядел присутствующих. Вроде бы все были согласны…
Старик подмигнул ему и продолжил тем же менторским тоном:
– Иди сюда, о дочь моя, украденная злыми разбойниками Кадиса и воспитанная в беззаконных землях франков, откуда тебя вовремя спасли вольные сыны моря – пираты Алжира, и доставили халифу Самарканда девственной, что уже само по себе есть великое чудо Всевышнего! Всё ли ты поняла, карданный вал тебе в заднюю дверцу?!
– Мог бы и не разжёвывать… – удовлетворённо мурлыкнул Лев и с разбегу бросился «на ручки» вставшему с пола другу. – Папа! Сколько лет, сколько зим, как я скучала, кто бы знал… Ой-ё, шире вселенной горе моё! Прижми меня покрепче, я твоя маленькая зайка…
– За-а-души-шь… – едва не поперхнулся бородой несчастный Насреддин. – Слезь, зараза!.. Я же живот надорву…
– Вах, вах, вах… – искренне умилились все присутствующие. Встреча двух родственников после долгой разлуки казалась безмерно мелодраматичной. Вид двухметровой «девицы» на руках у почти падающего «папочки» вызывал слёзы на глазах и обращал взоры к высоте небес, соизволивших пролить на землю такое счастье…
