Однако кое-что до нас все же дошло: текст автобиографии Августа, документа, который он написал в конце жизни, подводя итоги своей деятельности (Res Gestae, как обычно на латыни называют дошедшую до нас версию, или «Деяния»). Это пристрастное и во многом приукрашавшее действительность сочинение, которое старательно смягчает или полностью игнорирует кровавые беззакония раннего периода правления. Также это уникальный отчет, занимающий около десяти современных страниц, о том, что этот старый змей хотел донести потомкам о своих долгих годах в качестве princeps, как он определял эту роль и как, по его мнению, он трансформировал Рим. Прежде чем мы постараемся заглянуть еще глубже, стоит обратить внимание на его порой удивительные слова.
Деяния
Эту версию жизни Августа помогла сохранить редкая археологическая удача. В своем завещании он просил, чтобы автобиографию выбили на двух бронзовых колоннах у входа в огромную семейную усыпальницу в качестве вечного напоминания о его деяниях и как нечто вроде должностной инструкции для преемников. Подлинники колонн уже давно переплавлены, скорее всего, в какой-нибудь средневековый снаряд, но в других частях империи этот текст исполнили в камне, чтобы увековечить правление Августа и за пределами Рима. Археологи обнаружили фрагменты четырех из этих копий, включая одну почти полную версию из Анкиры (современной Анкары).
Этот текст был высечен на стенах храма в честь «Рима и Августа», как в оригинале на латыни, так и в греческом переводе для преимущественно грекоязычных обитателей этой области, и сохранился, поскольку храм превратили в христианскую церковь в VI в., а позднее – в часть мечети. Сохранилось множество разнообразных историй о героических усилиях по расшифровке и переписыванию слов императора: ученые работали начиная с середины XVI в., часто на опасной для жизни высоте, пока в 30-х гг. XX в., к 2000-й годовщине рождения Августа, президент Турции Кемаль Ататюрк не заказал от имени государства работу по полному обнаружению и сохранению текста. Но сам факт, что лучшая копия слов императора сохранилась до наших дней за тысячи миль (а в древнем мире это более чем месяц пути) от Рима, многое говорит о политическом режиме империи и публичном лице императора.
Res Gestae – богатый источник деталей о карьере Августа и римском мире его дней. Текст начинается с осторожного, эвфемистического описания его восхождения к власти, в котором полностью отсутствует рассказ о разгроме оппозиции («Государство, угнетенное господством партии, освободил», – так он говорит о своей борьбе либо с Антонием, либо с Брутом и Кассием
[74]).
Далее он коротко упоминает великолепные триумфальные процессии («В моих триумфах было проведено за моей колесницей царей или царских детей девять», – хвастается он с типичным римским восторгом по поводу плененных особ царской крови) и свою заботу о достатке продовольствия в чрезвычайной ситуации надвигающегося на Рим голода. Некоторые современные историки считают самыми важными предложения о переписи римских граждан, сообщающие о 4 063 000 в 28 г. до н. э. и 4 937 000 в 14 г. н. э. Это наиболее достоверные из имеющихся у нас данных о количестве граждан Древнего Рима за все времена, особенно потому, что, записанные на камне, они не могут стать жертвой небрежности переписчиков, как случается с рукописями. Несмотря на это, до сих пор ведутся жаркие баталии на тему этих цифр: включают ли они только мужчин или также женщин и детей – другими словами, заявляется ли, что римское население составляло около 5 млн, с поправкой на неявку, или около 12 млн.
62. Мавзолей Августа в Риме, при входе в который когда-то стояли бронзовые колонны с его отчетом о своих достижениях. Это сооружение масштабом разительно отличалось даже от самых богатых усыпальниц республиканской аристократии и стояло в Риме в течение почти всего долгого правления Августа. Частично его преждевременная постройка была предупредительной мерой (здоровье Августа не раз вызывало опасения), а частью – агрессивным утверждением власти императора, его династических устремлений и обещанием быть похороненным в Риме
63. Храм Рима и Августа в Анкаре, откуда происходит самый полный текст Res Gestae (на заднем плане виден минарет мечети, позднее сооруженной с использованием части храма). Латинский текст был высечен по обе стороны от главного входа, греческий – на одной из внешних стен. Ни одна из версий не дошла до нас полностью, недостающий латинский текст может быть дополнен греческим и наоборот
Однако ничто из вышесказанного не было для Августа главным. А многие другие возможные темы вообще не нашли отражения в документе. Ничего не говорится о его семье, кроме одного упоминания о почестях, которые он оказал своим усыновленным и рано умершим детям. Нет ничего о его законах в сфере нравственности или попытках увеличить рождаемость, хотя цифры переписи, возможно, служили для демонстрации успеха в этой области – скорее всего, ошибочно, поскольку гораздо более вероятно, что за ростом цифр стоит принятие новых граждан и более эффективный подсчет, а не то, что император погрозил пальцем высшему классу за недостаточное количество младенцев и добился результата. Конкретные законы или политические реформы обозначены разве что намеком. Вместо этого примерно две трети текста посвящены лишь трем главным пунктам: победам и завоеваниям Августа, благодеяниям, оказанным им римскому народу, и строительству.
Более двух современных страниц Res Gestae перечисляют территории, которые Август присоединил к империи, иностранных правителей, которых он подчинил Риму, посольства и просителей, стекавшихся, чтобы признать над собой власть императора. «Всех провинций римского народа, чьими соседями были народы, которые не повиновались нашей власти, пределы я расширил», – заявляет, не без некоторого преувеличения, автор, перед тем как перейти к утомительному по теперешним меркам перечислению своих имперских успехов и военных побед по всему миру: римским владением сделан Египет, парфяне принуждены вернуть римские военные знамена, утраченные в 53 г. до н. э., римская армия достигла города Мероэ на юге от Сахары, а римский флот разместился в Северном море; еще делегации, прибывающие из таких отдаленных мест, как Индия, не считая целый ворох царей-перебежчиков, сдавшихся на милость императора, с именами, ублажающими своей экзотикой латинское ухо, – «царь мидян Артавазд, адиабенцев Артаксар, британцев Думнобеллавн и Тинкоммий». И это только малая часть.
В этом есть что-то весьма традиционное. Издревле в римской истории – насколько возможно проследить – военный успех был основой политической власти. Август превзошел всех возможных конкурентов, приведя под римское управление больше территорий, чем кто-либо до или после него. В то же время речь шла о новом типа империализма. Заголовок высеченного текста, нечто, наиболее похожее на его название, гласит: «Деяния Августа, которыми он земной круг власти римского народа покорил». Помпей более чем за полвека до Августа лишь намекал на такие устремления. Август недвусмысленно превратил глобальное завоевание – а также взгляд на империю как на объединение территорий с центром в Риме, а не как на прежнюю мозаику из покоренных государств, – в логическое обоснование своего правления. Как все это выглядело в глазах провинциальной аудитории в Анкаре, угадать невозможно. Но именно эта идея отражена и в других памятниках, которые Август приказал построить в городе Риме: наиболее известный из них – карта мира, заказанная им вместе с соратником Марком Агриппой и выставленная для широкого обозрения. До нас не дошло никаких следов, поэтому мы можем лишь догадываться, что, скорее всего, это было нечто вроде аннотированного плана римских дорог, а не реалистическая география в нашем понимании (см. цв. вклейку, илл. 21). Но как бы она ни выглядела, эта карта соответствовала видению империи, которое было у Августа. Как позже сформулировал Плиний в своей энциклопедии, целью карты было «представить перед глазами Рима (urbs) образ ойкумены (orbis)»,
[75] или представить мир как римскую территорию под властью императора.
