Утешало единственно сознание того, что с Одри все будет хорошо. В тот день на поле я видел в ней облегчение и освобождение. Вуд сидел с ней рядом на всех играх Ди, тряся наполненный монетами молочный кувшин. Он рассказал, что моя жена выглядит теперь лучше, не такой изможденной, даже набрала несколько фунтов. Исчезли темные круги под глазами, и каждый раз, когда они виделись, на ней была подвеска-голубка, которую она не прятала. Меня это очень радовало. Еще Вуд сообщил, что Одри работает в саду, что показала его «двойника» на поле. Он долго смеялся. Сказал, что моя жена производит кое-какие изменения и даже посадила молодой дубок рядом со стеной.
Я не знаю, что произошло в тот последний день на поле. Не сказал бы, что Одри стала доверять мне, и не сказал бы, что она простила меня за то, что я, как ей думалось, сотворил, но она научилась с этим жить. Она видела то, что я сделал для Ди. И хотя это не стерло прошлого, но воспоминания сделались не такими болезненными: мука ушла.
Гейдж появился в семь утра с транзисторным приемником и складным стулом. Он сидел с одной стороны решетки, я лежал на койке с другой. Радио стояло между нами. Несколько парней по соседству прислонились к стенкам своих камер и слушали. Четвертая игра сезона, домашняя. Сент-Бернар стал сразу набирать очки и, судя по всему, все время вел в счете. Ди держал все под контролем. Во второй четверти комментатор заметил, что, по его сведениям, на трибунах находится более четырех десятков скаутов из разных колледжей. Я улыбнулся: слухи разлетелись, у нас получилось.
В перерыве между таймами старшеклассники прошествовали через центр поля. Ди попросил Одри пройти с ним. Хотелось бы мне это видеть. Когда тот или иной парень появлялся с родителями на поле, комментатор рассказывал о его достижениях. Когда из-за линии ворот шагнули Ди с Одри, он тоже попытался заговорить, но его голос потонул в овациях и топоте. Я представил, как Ди ведет Одри на середину поля – в одной руке шлем, другой держит под руку мою жену. И она улыбается от гордости за него.
– Дамы и господа, Далтон Роджерс – выпускник школы со средним баллом 4.27. Последние три года он подрабатывал в местной бакалее и еще пару месяцев назад не был уверен, сможет ли поступить в колледж… – Мы услышали смех зрителей с трибун. – Но после недавних событий у него больше пятидесяти предложений от первого дивизиона – есть из чего выбирать. На сегодняшний день Далтон является кандидатом номер один по рейтингу «Стрит-энд-Смит». – В этом месте овации вновь заглушили голос комментатора. Когда аплодисменты стихли, он продолжил: – Далтон говорит, что более всего признателен двум людям, без которых он ничего бы не достиг. Это Одри и Мэтью Райзин. – Аплодисментов не было. Только тишина. – Далтон говорит, что, будучи сиротой, подброшенным в монастырь Святого Бернара, он не помнит своих биологических родителей, и монастырь – его единственный дом. – На заднем фоне послышался высокий свист, и кто-то прокричал: «Далтон! Мы тебя любим!» – Мама Одри, как он ее называет, помогала растить его. Она, в сущности, заменила ему мать. Научила читать, завязывать шнурки, бросать мяч. Далтон говорит, они вдвоем, благодаря ее обширной видеотеке, просмотрели больше тысячи часов видео, анализируя игру Мэтью Райзина. – Комментатор помолчал и заметил: – Между прочим, как мне сказали, вы можете спросить Далтона про любую игру в карьере Ракеты, и он расскажет вам, какие комбинации разыгрывались в каждой игре и с каким счетом она закончилась. Он говорит, что хотя просмотрел бесчисленные часы видеозаписей и слышал кучу историй, слухов и легенд о Мэтью Райзине, ему только этим летом посчастливилось познакомиться с ним, когда Мэтью был досрочно освобожден из тюрьмы. Да, Одри научила его основам игры и, в широком смысле, сделала из него того квотербека, каким он является сегодня. Без нее его бы здесь не было, но он говорит, что только встретив Ракету, полюбил игру всей душой и научился играть в нее сердцем, а не головой. По его словам, другие могут этого не понять, но Мэтью научил его играть, руководствуясь тем, что любишь, а не тем, что ненавидишь или чего боишься. Далтон утверждает, что, если б не Мама Одри и не Ракета, его бы здесь сегодня не было, и с их разрешения он хотел бы посвятить этот сезон им. – В комментаторской будке замолчали. На заднем плане послышались хлопки одного человека. Комментатор подхватил.
– Ребята, это аплодировал Данвуди Джексон, бывший центр и агент Мэтью Райзина. Эти двое долгое время были друзьями. – К Вуду присоединился кто-то еще, потом второй, третий, потом сотни, потом тысячи. Скоро грохот стал оглушительным.
– Для тех, кто нас слушает, ребята, я никогда не видел такого раньше. Далтон Роджерс отошел от Одри Райзин, чтобы она оказалась в центре внимания, так сказать, и когда он это сделал, обе трибуны стадиона поднялись и наградили ее долгой овацией. Камеры переместились, и ее окружили десятков пять журналистов и телевизионщиков. Ах, какая у нее улыбка!
Второй комментатор продолжил:
– И хотя это всего лишь догадка, я бы сказал, что это слезы радости, не печали.
Первый поддержал:
– Я не знаю, что миссис Райзин чувствует в эту минуту, но выражение ее лица говорит мне, что эти чувства приятные. И для тех, кто не знает: Ди в этом году сменил свой номер на номер 8 в честь своего друга и тренера Мэтью Райзина. О, смотрите… она только что подошла к Ди и обняла его. – Пауза. – Одри Райзин сняла плащ, и обнаружилось, что на ней тоже свитер с номером 8.
Пауза. Потом первый комментатор обратился ко второму:
– Кен, я не уверен, но на миссис Райзин свитер более старый? Он выглядит изрядно поношенным и даже местами протертым.
– Да, Джордж, давненько мы не видели тут таких свитеров. Я бы сказал, ему лет десять, никак не меньше. – Еще одна пауза. – Ребята, мы только что получили подтверждение из ложи для прессы, что на Одри Райзин свитер с номером 8, которому больше десяти лет, и он вполне может быть свитером Мэтью Райзина. Вот Одри как раз повернулась, и мы видим, что на спине два имени: сверху «Райзин», а чуть пониже «Роджерс». Ух ты, вот это заявление. Как бы вы ни относились к событиям прошлого, это сильный момент для этой леди и этого молодого человека. В своем интервью она твердо заявляет: Далтон Роджерс – футболист того же масштаба, что и Мэтью Райзин. А это о многом говорит. На протяжении всей его карьеры она была горячей и страстной защитницей и болельщицей своего будущего мужа. Даже заработала почетное прозвище, Коата. Для тех из вас, кто не знает, Одри Райзин является – или была, точно не знаю – женой Мэтью Райзина. После суда над ним она исчезла и только в последние несколько недель стала вновь появляться на публике.
Второй комментатор прервал первого:
– Да, Джордж, судя по всему, последние лет десять своей жизни она посвятила воспитанию Далтона Роджерса.
– И, как мы видим, проделала отличную работу. Эта самоотверженная женщина вызывает у меня глубочайшее уважение и восхищение. Как тогда, так и сейчас. Мы знаем, через что ей пришлось пройти, и, однако же, она здесь, и это воистину нечто особенное. – Комментатор помолчал, слушая одобрительные крики и овации трибун и давая нам послушать рев стадиона. Одна сторона кричала: «Далтон», а другая отвечала: «Одри».
