«Тянет время, – подумала я. – Может, мне не стоило обнаруживать себя, а надо было сразу позвонить Юре?»
– Мне уже можно переодеваться? – прервала я его восторженную речь.
– Да-да, конечно! Сегодня можете не спешить. Мне понадобится минут десять-пятнадцать, чтобы подготовить декорации в студии.
– Сегодня будут декорации? Неужели? – спросила я с легкой иронией в голосе.
– Да! Сегодня, именно сегодня будут декорации, – сказал фотограф, явно на что-то намекая. – Кстати, вы не забыли принести свой паспорт?
– Нет, не забыла, – сказала я и протянула ему паспорт.
Андрей Андреевич буквально выхватил его из моей руки и шагнул к двери.
– Вы переодевайтесь, а я… я отправлю его копию по факсу, – сказал он, открывая дверь.
– Но факс же здесь! – Я кивнула в сторону рабочего стола.
– Я сейчас… я сейчас вернусь, – сказал Андрей Андреевич и, выйдя из кабинета, закрыл меня в нем на ключ.
«Странно! – подумала я. – Он никогда раньше не закрывал меня». Но времени на размышления было мало, и я схватила два первых попавшихся диска и включила компьютер. Сомнений не осталось. На этих дисках тоже была детская порнография. Я сунула диски в сумочку и начала переодеваться. Платье было дурацким. Оно совершенно не подходило к образу девушки-осени, а больше подошло бы какой-то средневековой даме бальзаковского возраста, но для меня это было уже не важно. «Пройдет каких-то полчаса, и все закончится, а я больше никогда не увижу этого извращенца», – успокоила я себя и уверенно застегнула молнию на спине.
– Тук-тук! – послышался за дверью голос Андрея Андреевича. – Можно войти?
– Входите!
– Очень хорошо! Нет, великолепно! – воскликнул он, даже не взглянув на меня.
От меня не укрылось, что фотограф сегодня сильно нервничал. Но я, не чувствуя никакой опасности, спросила:
– Так мы идем работать?
– Да-да, пожалуй, – пробормотал он и добавил: – Идемте.
Я, подобрав подол платья, пошла по коридору в его «студию». Андрей Андреевич открыл дверь и вошел первым. В комнате я не увидела ничего нового, никаких декораций не было, и я уже открыла рот, чтобы задать вопрос фотографу, как в дверь вошли два здоровенных парня и бросились ко мне. Не успела я и пикнуть, как мой рот уже был заклеен скотчем, а руки связаны сзади. И тут я поняла, что попала в ловушку. В какую, я еще не знала, но меня мгновенно охватили дикий страх и отчаяние. Я хотела закричать, однако смогла издать только глухое мычание. И тогда я бросилась к двери, отталкивая двух здоровяков, но моя жалкая попытка сбежать оказалась тщетной. Сильные руки отшвырнули меня от двери, и я полетела в угол «студии». Глазами, полными слез, я с надеждой посмотрела на Андрея Андреевича. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня с надменной улыбкой.
– Что смотришь, Афродита-Весна-Осень? Глупая девушка, ты и вправду поверила, что я поражен твоей красотой?
Я кивнула, и слезы покатились по щекам. Я действительно была согласна с тем, что я полная дура, и меня жутко пугала неизвестность. Я не знала, зачем я им понадобилась и что они хотят со мной сделать.
– Меня как нормального человека интересуют только деньги. А ты, девушка-Осень, стоишь гораздо больше, чем твое личико на обложке журнала, – сказал Андрей Андреевич и обратился к парням: – Забирайте ее, пока никто не нагрянул.
Они молча схватили меня под руки и, оторвав от земли, потащили по коридору за фотографом. Тот открыл ключом какую-то дверь, и я поняла, что меня потащат в незнакомое мне помещение. Я перестала извиваться, словно уж, и, широко открыв от ужаса глаза, пыталась сообразить, куда ведут узкие, мрачные и полутемные коридоры. Открылась еще одна дверь, и, прежде чем затолкнуть меня в ее темную пасть, один из парней сжал мое предплечье до боли, а второй достал шприц с какой-то мутноватой жидкостью. Игла пчелиным жалом мгновенно впилась мне в вену.
– Смотри не переборщи, – глухо, словно из-за стены, прозвучал мужской голос.
– Делай свое дело, а я свое знаю, – отозвался второй мужчина. – Клади ее на матрац, да смотри обложку не испорти.
Мое тело обмякло, и я уже не ощущала ни страха, ни боли. Теперь мне все было безразлично, хотелось только прилечь и отдохнуть.
– Пора шефу звонить, – сказал кто-то рядом, а я в блаженстве прикрыла глаза и почувствовала, что отключаюсь от этого мира…
Подвал
Я потеряла счет времени, находясь в полной темноте. Здесь было невозможно понять, день сейчас или ночь, утро или вечер. Мне казалось, что я нахожусь в этом жутком, вонючем подвале, на старом матрасе, целую вечность. Я постоянно пребывала в состоянии полузабытья, наверное, от уколов, которые мне периодически делали. Я решила, что это какие-то транквилизаторы или наркотики. Возможно, это было просто снотворное.
Иногда дверь открывалась и в глаза больно бил свет, казавшийся мне когда-то тусклым. Заходили все те же парни и приносили поесть. Они сдирали скотч с моего рта, но руки оставляли связанными сзади. Один из них, амбал с большой круглой и бритой головой, кормил меня из ложки, а другой покатывался со смеху.
– Дожился, браток! Телку из ложки кормишь! – Он стал ржать, хватаясь за живот. – Не ожидал от тебя такого! Раньше бабы с тобой, как с младенцем, носились.
– Заткнись, урод! – бросил тот зло своему приятелю, продолжая с отвращением, небрежно и грубо запихивать мне ложку в рот. – Жри, сука, быстрее! Это тебе не в кабаке и не на свадьбе! Открывай хлеборезку!
Я глотала, не чувствуя вкуса. Мне хотелось есть, но еще больше – пить. Они не оставляли мне воду, приходилось довольствоваться тем, что мне вливал в рот этот громила.
– А ты не ржи, – сказал он напарнику. – Твоя очередь сейчас ее на парашу сажать.
– А почему моя? Ты что, опупел?! Я ее прошлый раз на горшок сажал! У тебя от зелья совсем мозги высохли? – возмутился тот, перестав смеяться.
– Значит, опять за лоха меня держишь! Я, получается, и хавку ей в рот запихивать должен, и штаны снимать?!
– Га-га-га! Другой раз ты снял бы эти штаны с огромным удовольствием! Меня и близко не подпустил бы!
– Сама бы сняла, если бы был другой раз. А теперь перед турками будет снимать свои бикини.
– Да-а-а, затр. хают они ее. Я смотрел как-то передачу о порно. Рассказывали, как порнофильмы снимают. Так там бабы по десять часов в сутки работают! Прикидываешь?
– Что, один мужик десять часов с ней кувыркается? Не поверю! Ни за что не поверю! Ты меня разводишь!
– Га-га-га! – опять схватился руками за живот от смеха громила. – Ты совсем тупой, что ли? Баба одна, а мужики разные.
– А-а-а! – протянул его напарник понимающе и бросил мне: – Глотай давай, а то шеф скажет, что я все сожрал, а тебя голодной держу.
