– Сегодня со мной произошел интересный случай, – сказала я маме за ужином.
– Что-то плохое случилось?
– Почему сразу плохое? – и я рассказала ей о фотографе.
– Вот видишь, я же говорила когда-то тебе, что ты превратишься в красавицу и тебя будет невозможно не заметить!
– Ты думаешь, это хорошо, что мое лицо может появиться на обложке журнала?
– Это здорово! – воскликнула мама.
– Здорово, когда на твою физиономию будут ставить грязные кастрюли? – засмеялась я.
– Решай сама, – сказала мама. – Но мне кажется, что такой случай упускать нельзя.
– А Юра? Я даже не знаю, как он к этому отнесется.
– А ты пока ему ничего не говори, – посоветовала мама.
– Пусть это будет для него сюрпризом?
– А потом посмотришь на его реакцию. Если ему будет неприятно, что ты этим занимаешься, то не будешь продолжать, вот и все. Никто силой не заставит тебя сниматься. Мне кажется, увидеть лицо своей девушки на обложке журнала любому парню было бы приятно. А там… Кто его знает, что у этих мужчин на уме? Они ведь мыслят совершенно не так, как женщины.
– У меня есть время подумать – до завтра, – сказала я.
Ночью я не могла уснуть, а мне ведь надо было хорошенько выспаться, чтобы лицо было свежим и не припухли глаза. Внутреннее чутье мне подсказывало, что в этом предложении фотографа есть подвох. Но в чем он? Я уснула уже под утро, так и не решив, как мне поступить.
События утра заставили меня принять положительное решение. Мама потеряла сознание, и я вызвала скорую. Опять нужны были дорогостоящие лекарства. Значит, надо было идти зарабатывать. Я еще раз прочла адрес на визитке Андрея Андреевича, вложила ее в свой ежедневник и сунула его в ящик письменного стола…
Я без труда нашла студию Андрея Андреевича. В моем представлении это должно быть красивое, большое и светлое помещение со всевозможными декорациями, по которому носятся туда-сюда визажисты и стилисты. Я думала, что здесь будет много гримерок, прожекторов и прочих атрибутов фотостудии. Но все оказалось весьма прозаичным. В полуподвальное помещение с надписью «Фотоателье» вели крутые ступеньки, а «студия» представляла собой обычную небольшую комнату, разделенную шторой на две части. Перед шторой уныло стоял одинокий старый табурет. На стене висел прейскурант, набранный и распечатанный на компьютере.
Ко мне вышла заспанная девушка с взлохмаченными волосами и безразлично спросила:
– На паспорт? На водительские права?
– Я к Андрею Андреевичу, – ответила я.
– Пройдемте со мной. – Девушка многозначительно улыбнулась и осмотрела меня с ног до головы.
Она провела меня по темному коридору, пахнущему плесенью, и остановилась у деревянной двери с облезшей краской.
– Андрей Андреевич, к вам пришли! – пропела она, приоткрыв дверь и заглянув внутрь.
Дверь распахнулась, и я увидела своего нового знакомого.
– А-а, это вы, прекрасная нимфа! Проходите, не стойте у порога.
Я очутилась в небольшом кабинете без окон, где стояли стол, ровесник фотографа, и старый шкаф, в котором были сложены не книги, а диски. Единственным, что напоминало о нашем веке, были новейший компьютер с плоским дорогим монитором, принтер и сканер.
– Ну что, вы готовы работать? – расплылся в улыбке Андрей Андреевич.
– Готова.
– Тогда пройдемте.
Мы вышли в коридор и вошли в соседнюю дверь. Здесь стояло несколько прожекторов, на столе лежали видеокамера и фотоаппарат. Часть стены была задрапирована атласной бирюзовой тканью не первой свежести.
Я сняла джинсовую курточку и повесила ее на вешалку, которая представляла собой большой гвоздь, торчащий из стены.
– Я… подобающе одета? – спросила я растерянно, видя, что объектив фотоаппарата уже нацелен на меня.
– Вам не нужны дорогие одеяния. Вы должны выглядеть просто и естественно, – ответил он. – Подойдите к драпировке.
Фотограф включил прожектора, и свет ослепил меня, больно ударив в глаза. Они и так после недавней операции часто слезились от яркого света, а теперь и вовсе из глаз ручьями побежали слезы.
– Разве у вас нет визажиста? – спросила я и подняла взгляд вверх, чтобы не растеклась тушь с ресниц.
Щелкнул фотоаппарат.
– Прекрасно! – услышала я восхищенный возглас Андрея Андреевича. – Замечательно! Плачущий златокудрый ангел! Или нет, нет! Кающаяся Магдалина! О! Какой кадр! Повернитесь, посмотрите в ту сторону!
Он бегал вокруг меня с фотоаппаратом в руках, а я не знала, что мне делать и куда поворачиваться и смотреть.
– Отлично! Оригинально! На сегодня все, – наконец сказал он и выключил прожектора. – Вот ваш аванс.
Он протянул мне деньги, и я, не считая, положила их в карман джинсов.
– Теперь я отправлю ваши фото в один из самых читаемых журналов.
– Вы… вы мне дадите одну фотографию?
– Конечно! Без проблем! Сколько угодно! Вы сможете подойти на днях?
– На этой неделе нет. Только на следующей.
– Вот как? – Андрей Андреевич нервно почесал подбородок. – У меня есть план. Я хотел бы подготовить для вас одеяние какой-нибудь древнегреческой богини. Например… Например, Афродиты! Да-да, именно Афродиты! Но мне надо точно знать, когда вы придете. Понимаете, я человек занятой. Всегда нахожусь в творческом поиске…
– В следующую пятницу, в это же время, – сказала я, немного поразмыслив. – Вас устроит?
– Конечно! А сегодняшние фото я отправлю в журнал, вы не сомневайтесь. Ну что, будем прощаться?
– Значит, вы отправите фотографии в журнал? – переспросила я.
– Обязательно! Редакция журнала будет в восторге.
– А вы не хотите записать мою фамилию, взять мой номер телефона? – спросила я, заподозрив неладное.
– Ах да! – Он стукнул себя ладонью по лбу. – Вот что значит творческий человек! Все забываю. Самые элементарные вещи вылетают из головы, словно там сквозняк. Понимаете, Павлина, вы еще не ушли, а мое воображение уже не здесь, оно где-то там, в будущем, на следующей съемке, когда вы…
– Откуда вы знаете мое полное имя? – прервала я его.
– Как! Вы же сами мне его назвали, когда мы вчера знакомились! Не помните? – сказал Андрей Андреевич, и по его лицу промелькнула тень замешательства.
– Помню. Я не забыла, какое имя назвала, представляясь вам. А вы помните? – Я посмотрела ему в глаза.
– Конечно! Вы сказали, что вас зовут Паша, значит, полное имя…
– Как же должно звучать мое полное имя, а?
– Полина… Павлина…
– Итак, Андрей Андреевич, вы согласны, что мое полное имя Полина, но назвали вы меня Павлиной. Почему?
