– Дом сгорел… полностью? – тихо спросила я в надежде услышать заветное «да».
– Одни стены обугленные остались. Ничего, абсолютно ничего не удалось спасти, – вздохнула моя соседка. – Как же вы теперь?
– Не знаю, – сказала я и довольно улыбнулась.
– Как твоя мать все это перенесет? Ей нельзя волноваться…
– Я пока ей ничего говорить не буду. Потом скажу. Я вам еще позвоню, – и я попрощалась с тетей Дашей.
«Сработало! – Вены на висках радостно пульсировали. – Прошлого как будто и не было! Все сожрал огонь. Теперь назад дороги нет, все мосты сожжены – в прямом смысле».
Я еще постояла в тамбуре, прижавшись лбом к захватанному руками прохладному стеклу. Когда мама немного освоится на новом месте, я постепенно подготовлю ее и сообщу о пожаре. Один раз нам все-таки придется съездить в село, чтобы получить деньги по страховке за сгоревший дом. Будет повод все увидеть своими глазами и еще раз убедиться, что от страшного прошлого осталось одно пепелище.
Юра
Мама, как ребенок, радовалась всему, что было в квартире. Ее мог привести в неописуемый восторг обнаруженный в кладовке старый треснувший глиняный цветочный горшок, в который она сразу же захотела посадить какое-нибудь растение.
– Это хозяйский? – спросила она, держа горшочек в руках так, словно это была древнегреческая амфора.
– Зачем он им? Наш.
– Наш, – ласково сказала она и радостно побежала мыть его под краном.
– Надо поменять шторы, – другой раз предложила мама.
– Зачем? Они чистенькие и вполне приличные.
– Нет, это чужие, а я хочу, чтобы у нас были свои, – настаивала она. – Давай купим самые дешевенькие, но они будут наши.
И я соглашалась. Мы шли в магазин, и она, как зачарованная, подолгу ходила между рядами витрин, щупала ткани, смотрела сквозь них на свет, изучала цены, консультировалась с продавцами и в итоге покупала какую-нибудь дешевку. Я радовалась, наблюдая за тем, как она постепенно возвращается к жизни, как на ее щеках появляется еле заметный румянец, как она все чаще и чаще подходит к зеркалу.
Я в городе была уже пять дней, а до сих пор не видела Юру, только разговаривала с ним по телефону. Моя душа рвалась к нему, но я не могла пока оставить маму одну. Однажды вечером мы с мамой вышли на лоджию, она уселась на стул. Опершись на перила, мама свесила голову вниз и с любопытством наблюдала за происходящим во дворе. Соседская лоджия подходила к нашей вплотную, они были разделены кирпичной стеной. Я заметила на ней седовласого мужчину, который, вытянув голову, посматривал в нашу сторону.
– Сосед, здравствуйте, – сказала я, желая завести разговор.
– Здравствуйте, здравствуйте! – Он обрадованно закивал. – Теперь вы здесь живете?
– Да, – ответила мама. – Мы с дочерью живем. Меня зовут Аля. А вас?
– Степан Иванович. А вашу красавицу дочь как величать?
– Павлина, – ответила я, назвав свое полное имя.
– Надо же, какое красивое имя! А откуда вы приехали?
Между соседом и мамой завязался оживленный разговор, и я почувствовала себя лишней. Решив, что теперь мама в надежных руках, я позвонила Юре и сообщила, что у меня есть свободное время.
– Скоро буду, – сказал он.
Я оставила маме записку, не желая мешать ей беседовать с соседом, быстро собралась и уже через несколько минут вышла во двор и направилась к тому месту, где должна была стоять машина Юры. Я издали заметила «мицубиси» и стоящего рядом Юру и испытала чувство неописуемой радости, наполнявшей меня ярким светом. Я хотела идти спокойно, уверенно, не спеша, но не могла сдержаться и ускорила шаг, а потом просто побежала ему навстречу. Земля уплывала из-под моих ног при виде его приближающейся медвежьей фигуры, и мне казалось, что я лечу, так как чувствовала невесомость своего тела.
Я влетела в его объятья, и он схватил меня, как хватают в охапку цветы – надежно и нежно, а я прильнула к его сильному теплому телу и закрыла в блаженстве глаза.
– Милый, милый, – шептала я, не желая слышать голос разума, советовавшего не торопиться открывать свое сердце. – Как я скучала по тебе! Я не могу без тебя.
Он погладил меня по волосам, потом оторвал мою голову от своей груди и нашел мои губы.
– Лисенок, мой хороший, самый лучший лисенок! – произнес он. – Я тебя похищаю, и никакие возражения не принимаются.
– Я не против, – сказала я, когда волна нежности, внезапно нахлынувшая на меня, немного спала.
Я заглянула в его глаза, сияющие радостью встречи, провела пальцем по лицу, словно пытаясь убедиться, что он существует, что он рядом и он мой. Юра пальцами потянул к вискам уголки своих глаз.
– Лисенок. – Он скорчил смешную рожицу и показал кончик языка.
– Товарищ следователь, нехорошо дразнить девочек! – рассмеялась я.
– А я буду! – озорно, по-мальчишески, сказал Юра. – Я буду так делать при каждой встрече и при расставании. И если ты будешь вспоминать меня, перед твоими глазами возникнет вот такая смешная рожица. Лисенок!
Он еще раз сделал глаза узкими и раскосыми, рассмешив меня снова.
– Мне не хватало тебя, – горячо прошептал Юра, едва мы поднялись в его квартиру. – Если бы ты знала, как я скучал по тебе!
– Я тоже, – шепнула я, прижимаясь к нему всем телом, словно желая перетечь по капельке в него.
– Я так долго тебя искал, так долго! Теперь, чтобы ты ни говорила, я не отпущу тебя надолго.
– Наверное, это происходит не со мной, – размышляла я вслух. – Так не бывает.
– Бывает.
– Не может быть все настолько хорошо.
– Может.
– А что, если я тебя придумала?
– Не придумала.
– Мне иногда кажется, что я сплю, а когда проснусь, ты исчезнешь, как утренний туман при первых лучах солнца.
– Не исчезну. Мы будем вместе. Всегда.
– Правда? Ты меня не обманываешь?
– Нет. Ты такая чистая, бескорыстная, красивая. В тебе нет ни капельки лжи, а для меня это важно. Нет, наверное, я не то говорю. Какая разница, какая ты? Я просто очень тебя люблю. – Последние слова Юра произнес четко, выделяя каждое слово, и у меня опять закружилась под ногами в бешеном темпе земля.
– Повтори, – глядя в его ясные темно-голубые глаза, попросила я.
– Люблю, люблю, люблю. – Он начал покрывать мое лицо, шею, губы, глаза страстными поцелуями, и я окончательно потеряла ощущение собственного веса и реальности, и меня подхватили его крепкие руки.
– Милый, любимый, – шептала я, прильнув к его груди.
Юра бережно опустил меня на широкую кровать, и наши разгоряченные тела сплелись в неистовом танце любви. Все вокруг стало ярким, сверкающим, словно было залито лучами солнца, и наши тела стали невесомо парить над бренной землей…
