Фэрбенкс умер от сердечного приступа 12 декабря 1939 года. За шесть лет до трагической развязки, в день своего пятидесятилетия, Дуглас говорил, что жизнь наскучила ему; он добился всего, чего хотел, и желает лишь внезапной смерти.
Пикфорд не пришла на похороны: Мэри позвонила Чаплину, который тоже не собирался идти на похороны: «Я не могу видеть, как положат на Дугласа могильную плиту». Чарли объявил день траура, приостановив съемки своей картины.
В 1937 году Мэри Пикфорд выходит замуж за Бадди Роджерса, бывшего киноактера, ставшего известным дирижером, усыновляет двух приютских малышей.
Последние пятнадцать лет жизни актриса провела в Пикфэре. Спала, мечтала, читала Библию и целыми днями пила виски. 25 мая 1979 года Бадди Роджерс отвез жену в больницу в Санта-Монике. У нее случился сердечный приступ, и через два дня она впала в кому. Мэри Пикфорд умерла 29 мая в возрасте 86 лет.
Осип Мандельштам и Надежда Хазина
Великий поэт Осип Эмильевич Мандельштам прожил всего 47 лет. Он родился в 1891 году в Варшаве. Отец, выходец из Курляндии (историческая область в западной части Латвии) имел диплом мастера перчаточного дела и сортировщика кож; звание купца первой гильдии дало ему, еврею, право жить в Петербурге.
В семнадцать лет Осип Мандельштам писал стихи, не уступающие по мудрости, духовной зрелости стихам, написанным через три десятилетия.
…Поздним вечером 1 мая 1919 года в «Хлам», подвал самой большой в Киеве гостиницы, приспособленный под ночной клуб для местной богемы, спустился из своего номера Осип Мандельштам. Молодой человек обвел быстрым взглядом собравшихся и сразу же приметил тоненькую глазастую девушку. Это была двадцатилетняя киевская художница Надя Хазина.
Она родилась в семье киевских интеллигентов. Мать ее была врачом, отец – присяжным поверенным. После гимназии Надя, считавшая себя художницей, работала в мастерской Александры Экстер.
Она тоже обратила внимание на странного субъекта с неправдоподобно запрокинутой головой. Чуть позже незнакомец принялся читать стихи, полузакрыв глаза от удовольствия… Мандельштам читал стихи всегда и везде, даже на улице.
В первый же вечер Хазина отправилась к нему в гости, где они «безумно сошлись». Подобная решительность приветствовалась среди представителей богемы.
На подворье Михайловского монастыря купили пару дешевых колечек. Осип свое сунул в карман, а Надя, продернув в кольцо цепочку, повесила ее на грудь. Написал он и «свадебные стихи» – знаменитую «Черепаху» и преподнес подарок – гребенку с надписью: «Спаси тебя Бог…» Они полюбили друг друга, но очень скоро разлучились: Мандельштаму опасно было оставаться в Киеве после ухода большевиков. Уезжая на юг, он обещал Наде Хазиной, что вернется и заберет ее.
В 1920 году Мандельштам дважды попадал в тюрьму: во врангелевской Феодосии (вырваться оттуда помог ему М. А. Волошин) и в Батуме, где он был арестован меньшевистскими властями по подозрению в «большевизме»
Вернувшись в Петроград, Осип окунается в литературную среду, пишет стихи. В марте двадцать первого года он внезапно объявился в доме Хазиных в Киеве и как обычно принялся читать стихи. Потом заявил, что больше не отпустит Надю.
Они отправились в длительную поездку по Закавказью, где Осип переводил грузинских поэтов из группы «Голубые роги».
С 1922 до осени 1924 года Мандельштамы живут в Москве.
Мандельштамы почти не расстаются. Но когда у Нади обострился туберкулезный процесс, Осип отправил ее в Ялту. И забрасывал письмами.
Однако, будучи человеком увлекающимся, Мандельштам позволял себе вольности, которые ни в коем случае не потерпел бы со стороны жены.
Знакомую с детских лет Ольгу Ваксель поэт случайно встретил на улице и привел домой. Ваксель принадлежала к кругу старой петербургской интеллигенции. Осип Эмильевич был буквально ослеплен этой красивой женщиной, она очаровала его и поэтичностью и одухотворенностью облика, естественностью и простотой обращения.
Надежде из-за вспышек туберкулеза иногда приходилось лежать в постели. Отец поэта, зашедший как-то проведать сына и заставший его с двумя женщинами, заметил: «Вот хорошо: если Надя умрет, у Оси будет Лютик…» И тут жена не выдержала и собрала чемодан. Уже написала прощальную записку и направилась к двери, как та вдруг открылась и на пороге возник Осип. Он сразу все понял – вырвал чемодан, разорвал записку. Когда вскоре пришла Ольга и произнесла, показывая на соперницу: «На что она вам?», то услышала в ответ: «Мое место с Надей».
В изложении Ольги Александровны Ваксель эта история выглядит куда более прозаично: «Около этого времени [осень 1924] я встретилась с одним поэтом и переводчиком, жившим в доме Макса Волошина в те два лета, когда я там была. Современник Блока и Ахматовой, из группы «акмеистов», женившись на прозаической художнице, он почти перестал писать стихи. Он повел меня к своей жене (они жили на Морской), она мне понравилась, и с ними я проводила свои досуги. Она была очень некрасива, туберкулезного вида, с желтыми прямыми волосами. Но она была так умна, так жизнерадостна, у нее было столько вкуса, она так хорошо помогала своему мужу, делая всю черновую работу по его переводам! […]
Все было бы очень мило, если бы между супругами не появилось тени. Он, еще больше, чем она, начал увлекаться мною. Она ревновала попеременно то меня к нему, то его ко мне. Я, конечно, была всецело на ее стороне, муж ее мне не был нужен ни в какой степени. Я очень уважала его как поэта […]
…Он снова начал писать стихи, тайно, потому что они были посвящены мне. Помню, как, провожая меня, он просил меня зайти с ним в «Асторию», где за столиком продиктовал мне их.
Вся эта комедия начала мне сильно надоедать. […] Я сказала о своем намерении больше у них не бывать, он пришел в такой ужас, плакал, становился на колени, уговаривал меня пожалеть его, в сотый раз уверял, что он не может без меня жить, и т. д. Скоро я ушла и больше у них не бывала…»
Отказавшись от Ольги Ваксель, Мандельштам с женой уехал в Царское Село.
В двадцатых годах Мандельштам пробовал жить литературным трудом. Все статьи и «Шум времени» написаны по заказу, по предварительному договору. Однако основной заработок давали переводы.
В мае 1930 года Мандельштамы поехали в Армению (затем – в Тифлис). Осенью создается лирический цикл «Армения» и ряд сопутствующих ему «армянских» стихов. Тем не менее явно обозначилась изоляция поэта в литературно-издательском мире. Еще весной 1931 года Осип Эмильевич писал отцу: «Хвалят много и горячо… договоров… не заключают и авансов не дают». Работа, однако, продолжается. Поэт много пишет.
В это время Мандельштам сделал жену полной соучастницей своей жизни. «Наша связь, как мне думается, стала нерасторжимой, – пишет Надежда Яковлевна. – Связь двоих – не мираж, как думала Ахматова. Я недавно узнала, что есть даже молитва двоих, потому что двое – основная форма человеческой жизни».
