В 1994 году московское издательство «Новости» выпустило в свет книгу балерины «Я, Майя Плисецкая.» Она выдержала несколько изданий в России и была переведена на 11 языков.
Майе Плисецкой присвоены звания народной артистки СССР, Героя Социалистического Труда, она является кавалером трех орденов Ленина, орденов Франции «За заслуги в литературе и искусстве» и Почетного легиона, орденов «За заслуги перед Отечеством» III и II степени. В июле 1991 года король Испании Хуан-Карлос вручил Майе Плисецкой высшую награду Испании – орден Изабеллы Католической.
В 1994 году Институт теоретической астрономии присвоил имя Плисецкой малой планете № 4626.
Михаил Барышников
Именно ему принадлежит знаменитая фраза: «Яне стремлюсь танцевать лучше других, я хочу танцевать лучше самого себя»
Михаил Барышников родился 27 января 1948 года в Риге, где его родители оказались по служебной надобности. Отношения с отцом у мальчика были сложные, а к матери он был сильно привязан. Она приучила сына к театру. В один прекрасный день он просто заявил, что хочет поступать в балетную школу и уже записался на экзамен. Это было в 1958 году.
Михаил Барышников мечтал стать солистом, но мешал маленький рост. Его педагог Хелена Тангиева сказала: нужно дорасти. И он каким-то чудом добрал, дотянул эти три-четыре сантиметра, решившие его будущее. Каждый день он самозабвенно делал тяжелейшие упражнения – опускался в позу йоги, а на каждое колено садилось по человеку. После такой нагрузки на суставы и связки боль была нестерпимая, заснуть было невозможно.
Михаил Барышников
В 1964 году Латвийская национальная опера гастролировала в Ленинграде. Барышников был занят в спектаклях вместе с другими учениками школы. Во время этих гастролей один из артистов Театра оперы и балета имени С.М. Кирова отвел Мишу в Ленинградское хореографическое училище, к педагогу А.И. Пушкину. Пушкин проэкзаменовал мальчика и предложил ему поступить в училище. Так Барышников стал учеником знаменитой русской балетной школы. Еще в предвыпускном классе хореографического училища на Международном конкурсе артистов балета в Варне он завоевал первую премию.
На выпускном спектакле он блестяще исполнил па-де-де из балета «Дон Кихот», продемонстрировав свои великолепные возможности классического танцовщика, и был принят в балетную труппу Кировского театра, где сразу же стал солистом – настолько очевидно было исключительное дарование молодого танцовщика. В Кировском театре Барышников начинал с классического репертуара: па-де-труа в «Лебедином озере», Голубая птица, па-де-де в «Пламени Парижа», «Корсаре», «Коппелии»; впоследствии он исполнял партии Базиля и принца Дезире.
С первых же шагов его танец восхищал исключительной чистотой классической формы. Когда-то Нижинского назвали «русским Вестрисом» благодаря его летучему прыжку, а через несколько десятилетий юный Барышников, солист того же Мариинского театра, воплотил Вестриса в миниатюре Леонида Якобсона. Этот номер знаменитый экспериментатор поставил специально для Михаила, и тот танцевал его на Первом Московском международном конкурсе артистов балета в 1969 году. Якобсон поставил перед юным исполнителем трудную задачу, потребовав от танцора не только виртуозной техники, но и недюжинных актерских способностей.
Номер строился как серия масок, которые примеряет и отбрасывает Вестрис, – комическая и трагическая, веселая и печальная, все подходят, ни одна не оказывается единственно нужной. Но это тоже пророчество, это тоже рисунок судьбы. В реальной жизни Барышников так же легко овладевал системами танца и так же легко от них освобождался: сначала классицизм Петипа, потом неоклассицизм Баланчина, затем эксцентрика Твайлы Тарп и, наконец, свободный танец в собственной компании. Четыре хореографические системы, всякий раз – особая техника, особая пластика, своя собственная философия движений.
Потом были Гамлет в одноименном балете Н. Червинского и Адам в «Сотворении мира» (постановка Н. Касаткиной и В. Василева). Датский принц в исполнении Барышникова скорее напоминал маленького принца Экзюпери. Совсем юный, невысокий, с широко распахнутыми глазами, его Гамлет словно бы впервые видел все изъяны мира. Роль Адама стала подарком для Барышникова. В балетной комедии об Адаме и Еве нашли воплощение все его лучшие актерские и танцевальные способности. Профессионалы и знатоки-любители поражались виртуозному мастерству исполнителя, сложным комбинациям, которых до него в русском балете не делал еще никто. Именно партия Адама подготовила Барышникова к той хореографии, о которой он мечтал потом в Ленинграде и с которой встретился на Западе.
Но Барышникову, как Наталье Макаровой и Рудольфу Нуриеву, пришлось столкнуться с авторитарным стилем главного балетмейстера Константина Сергеева, который стремился удерживать Кировский театр в рамках строгого академизма, не учитывая требований времени. Способности и жажда творчества Михаила Барышникова намного переросли рамки репертуара. Но в театре перемен не предвиделось.
Михаил Барышников: «Я хочу танцевать лучше самого себя»
Ролан Пети, один из лучших европейских хореографов двадцатого века, предлагал Кировскому театру бесплатно поставить балет для Барышникова, но театр ответил отказом.
В 1974 во время гастролей группы артистов в Канаде Михаил Барышников принял решение остаться на Западе, где открывалась возможность работать с хореографами разных направлений, участвовать в новаторских начинаниях.
27 июля 1974 года Барышников впервые появился перед американской публикой: он танцевал вместе с Натальей Макаровой, которая осталась на Западе в 1970 году, балет «Жизель»: труппа АБТ выступала в Нью-Йорке на сцене Метрополитен-опера. После окончания спектакля под восторженные аплодисменты и крики публики «Миша! Миша!» занавес поднимали 24 раза, и с тех пор успех и любовь зрителей сопровождают каждое выступление артиста. С 1974 года Барышников («Миша», как называют его в Америке) стал премьером АБТ, где танцевал во многих классических балетах и в спектаклях современных хореографов.
Практически сразу он получил приглашение от знаменитой труппы Джорджа Баланчина «Американ балле тиэтр». Там он стал ведущим танцовщиком, с 1980 по 1989 год был руководителем труппы. Там он не мог пожаловаться на ограниченность репертуара – от Бурнонвиля до новейшего постмодерна. Он получил возможность работать с лучшими балетмейстерами, танцевал в спектаклях «Юноша и смерть», «Пиковая дама» и «Кармен» Ролана Пети, «Конькобежцы» и «Месяц в деревне» Фредерика Аштона, «Другие танцы» и «Опус 19» Джерома Роббинса, «Медея» Джона Батлера, «Весна священная» Глена Тетли, «Гамлет: сопутствующие» и «Подразумеваемое» Джона Ноймайера, а сольных партий в балетах Джорджа Баланчина не счесть.
