Книга Железный Хромец, страница 94. Автор книги Михаил Попов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Железный Хромец»

Cтраница 94

– Странно, я бы ваши отношения дружбой не назвал.

– Придет время, и уже скоро придет, я расскажу, в чем тут дело. Итак, исследовав все, что только можно было исследовать в истории гибели сорокалетнего джентльмена, я пришел к выводу – ни малейшего намека на чей-либо умысел в ней нет. Она прозрачна как ясно утро. Но, чем сильнее, чем изобретательнее я убеждал в этом сестру-заказчицу, тем яростнее она настаивала на своем. Ищите, сэр! В этот момент мне чрезвычайно нужны были деньги, о наследстве я еще не знал, гонораром пренебречь не мог. Сознание мое работало в лихорадочном режиме. Надо было что-то придумать. Я было даже хотел предъявить обвинение самой сестрице. Ее настойчивость, подумалось мне, может быть, есть следствие тайного комплекса вины перед братом. Ей станет легче, стоит ее обвинить. Но нет, решил я, не будем отбирать хлеб у психиатров. Облегчение она, возможно, и испытает, но денег не даст, это точно.

Поезд подходил к дебаркадеру вокзала Ватерлоо, когда было сделано открытие, перевернувшее всю мою жизнь. Правда, выяснилось, что мне потребуются помощники. Как минимум, двое. Первым должен был стать Лестрейд, то есть полицейский чин, официальное лицо. Мы с ним быстро поняли друг друга. Дела у него на службе шли неважно, как я уже говорил. О повышении он не мог и мечтать. Мой же метод мог его вознести, прославить.

– Дедуктивный метод?

– Называйте, как хотите, когда дослушаете до конца. Итак, нужен был еще один. И тут я вспомнил о своих театральных знакомствах. Одним словом, через два дня в доме подозрительной старой девы состоялась следующая сцена. Мы с Лестрейдом представили заказчице смазливую девчонку. (Мы якобы заманили ее предложением стать секретарем хозяйки дома.) После двух-трех заранее отрепетированных вопросов девица созналась (в потоках слез), что являлась любовницей сердечника, поступившего с ней, в итоге, бессердечно. Он решил ее бросить, она явилась к нему в дом, как бы для последнего объяснения, и подсыпала в чай редкий колониальный яд, который нельзя определить при вскрытии. Сколько я изобрел на своем веку этих невероятных колониальных штуковин. Один дикарь с Андаманских островов чего стоил.

– Но я же сам видел этого дикаря!

– Переодетый мальчишка. Люди с легкостью верят во все, что не способны вообразить сами. Окончание истории: Лестрейд предъявляет старой деве какие-то крупицы в запаянной пробирке, это якобы яд. Без вещественных доказательств нельзя. Потом он с самым суровым видом защелкивает наручники на руках продолжающей рыдать актрисы. Я принимаю конверт с чеком на триста фунтов. Довольны все. Заказчица получила душевное спокойствие, и отнюдь не разорилась. Лестрейд обрел газетную славу. Актриса гонорар, превышающий ее трехмесячное жалованье.

– И с тех пор вы полностью переключились именно на такие дела? – без тени восхищения в голосе спросил Ватсон.

– Вы, как всегда, спешите, мой друг. Я бы умер с голоду или с тоски, ожидая второго такого случая. Я пошел дальше. Решил тачать такие случаи собственноручно по колодке, подброшенной мне судьбою. В помощь мне было то, что скончался мой отец. Появилась возможность оплатить фантастические долги и финансировать фантастические замыслы. Надо признать, первые опыты были не вполне великолепны. Были ляпы, подводили предварительные расчеты. Дважды я был на грани разоблачения. Но технология замысловатого развлечения постепенно отрабатывалась. Оттачивали свою технику игроки. Первым и главным был, конечно, наш дорогой Лестрейд. Я бы снял перед ним шляпу, когда бы она была у меня на голове. Ни одна криминальная история не будет убедительно выглядеть и не может законно завершиться без участия человека с подлинным полицейским жетоном. Лестрейд и его официальное удостоверение были главной опорой моего замысла. Кроме того, ему надлежало увязывать все дела по линии своей службы, чтобы не было никаких недоумений и шероховатостей. Но главное, конечно, то, что он редкий актер.

– Он же идиот – ваши слова!

– С актерами это случается. Здесь другой случай. Он гениально играл идиота. И гениально долго играл. У себя на службе он другой человек. Важно и то, что он был честен.

– Честен?

– Он не получил за все эти годы от меня ни шиллинга. Лишь изредка мне приходилось компенсировать его дорожные и алкогольные расходы. Кстати, у меня накопился перед ним немалый долг по этой части. Гонораром его была слава. Коллеги восхищались им, что его радовало, и ненавидели, что его забавляло.

– Боюсь, он заботился о том, чтобы не попасть под обвинение в мошенничестве.

– Кто знает, – вздохнул Холмс.

– Но актерам вам приходилось платить? – вдумчиво спросил доктор.

– Да. И чем дальше, тем больше. Ведь платить приходилось не только за, собственно, игру, но и за соблюдение секретности. Это, как вы понимаете, для людей подобного типа в высшей степени тяжело. Кроме того, приходилось требовать, чтобы самые активные участники представлений покидали лондонскую сцену, во избежание случайной встречи с вами. На мою финансовую беду вы, с помощью вашей очаровательной супруги, сделались заядлым театралом. Представляете, сколько может потребовать продажный лицедей за такой подвиг, как оставление столичной сцены!

– Надо понимать, Ройлат – нарушитель подобной договоренности?

– Да. Он будет оштрафован, согласно подписанному договору. Сюда он явился, чтобы выпросить прощение. Но прощения не будет. Я хотел принять во внимание то, что он сам мне сообщил о вашей встрече в буфете, и тем самым дал мне возможность подготовиться к вашим вопросам и отвлекающему маневру. Но уже здесь, в Веберли Хаусе, он повел себя самым неподобающим образом.

– Значит, он не погиб на вокзале Ватерлоо?

– Конечно, нет. Я взял первое попавшееся газетное сообщение о несчастном случае и выдал его, с помощью толстяка Харриса, за сообщение о смерти Ройлата-Бриджесса. А он не тот, и не другой. Он пьяница Джонс. Ему в театре никогда не доверяли ничего серьезного. Он играл только неблагородных разбойников и палачей. Единственная главная роль в его карьере, это злой отчим в «Пестрой ленте», и такая неблагодарность. Стоит один раз дать поблажку такому субъекту, и прощай дисциплина. Впрочем, есть и другая причина, мешающая мне заплатить этому негодяю, как и всем остальным.

– Вы разорены?

– Близок к этому. Алмазные копи, обладателем коих сделался некогда наш отец, в результате безумных и корявых действий наших политиков, оказались на так называемой территории размежевания. Долго объяснять, суть же в том, что акции нашей компании обесценились раз в пять. Если положение не изменится, а оно, судя по газетам, не изменится, я банкрот. Мои дела были плохи уже в тот момент, когда затевалось нынешнее представление. Оно стало возможным только благодаря необычайному характеру сэра Оливера.

– Кто это?

– Ах, да, вы же… Это Яков. Это он действительный владелец Веберли Хауса. Сэр Уиллогби, в роду пэры и все такое. Человек с личными и родовыми странностями. Плюс эпилепсия. Он жил предельно уединенно. Вот откуда забор. Дожил до пятидесяти лет и вдруг, совершенно случайным образом попал в театр. Кажется в театр Гаррика. На какую-то дрянную постановку. Неподготовленный мозг его был потрясен. С того момента ничего, кроме театра, его не интересовало. Он попытался поступить на сцену под накладным именем, но был с позором отвергнут. Разумеется, никаких данных у него для сцены не было. Кроме воспламенившегося сердца и бешеной, всепоглощающей любви к искусству. Это род болезни, вроде той же эпилепсии. Он бы умер, если бы его не познакомили со мной те самые негодяи, что изображают семейство Блэкклинеров.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация