На деле все было не так.
Несколько смущенный этим обстоятельством рыцарь выехал из Авиньона на юг, рассчитывая в окрестностях Арля найти сведения об интересующем его поместье. По дороге он продолжал осторожные расспросы, но они давали те же результаты, что, предпринятые в папской столице.
Пастухи, трактирщики, крестьяне только пожимали плечами, когда их спрашивали, как попасть в Пелисье.
И вот уже окраины Арля и все то же – не знаем, господин, не слыхали.
В этом краю виноградарей народ особенно нетороплив и беззаботен.
Повозки на высоченных деревянных колесах прокатывали мимо. Пекло солнце. Раздражение в сердце комтура начало сменяться отчаянием. Он вдруг осознал, что без посещения Пелисье, его путешествие на Восток лишается всякого смысла, это будут поиски макового зернышка в куче песка.
И вот, когда уже он был готов впасть в отчаяние беспросветное, какой-то мужик, нарезавший камыш, стоя в озере по колено, переспросил:
– Пелисье?
– Да, да, – затеплилась надежда у Армана Ги.
– Пелисье, говоришь?
– Пелисье, Пелисье.
Крестьянин медленно почесал в затылке кривым своим ножом и прищурил глаз.
– Не-ет, господин, не слышал.
Рыцарь занес плеть, чтобы стегнуть в раздражении коня, но тут камышерез добавил:
– Но есть тут один домишко.
– Что-что?!
– Если вы изволите, господин, поскакать мимо тех вязов, а потом мимо старых виноградников, то еще до полудня доберетесь до большого каменного дома. При нем еще двор такой огромный, каких теперь не строят.
– Это будет Пелисье?
– Только учтите, ваша милость, очень пыльная там дорога.
– Ты не ответил мне, негодяй, это поместье называется Пелисье?
– А я почем знаю?
Трудно себе представить сведения более конкретные и указания более точные. Последовать им Арман Ги решил от полного отсутствия выбора.
Поскакали они сначала с Лако мимо указанных вязов, а далее мимо, действительно, очень старых виноградников. Дорога оказалась еще пыльнее, чем обещал истребитель камыша. И вскоре предстал пред их глазами большой дом, грубо сложенный из валунов, с почерневшей от времени тесовой крышей и узкими неприветливыми окнами. При доме этом имелся огромный двор, огороженный каменным же забором. Деревянные ворота были распахнуты, но что здесь слишком уж рады гостям, не чувствовалось.
Рыцарь и его слуга осторожно въехали внутрь. Когда-то двор был хорошо вымощен, но теперь это было почти незаметно. Кучи песка, лужи мочи, мулы на привязи и раскрепощенные куры повсюду. Копна прошлогоднего сена. Перевернутая телега, масличный жом со сломанным воротом.
Привкус очень домашней, очень провинциальной жизни. Вон две женщины, подобрав подолы, месят глину в мелкой яме у стены, сейчас пойдут заделывать какую-то дыру. Вон парень с пером в волосах, он только что догнал курицу, но еще не решил, свернуть ли ей голову и отправить в суп или оставить ей жизнь и свободу.
– Эй, – крикнул Арман Ги сомневающемуся, – поди сюда!
Курица выпорхнула из лап парня, он приблизился, ковыряясь одновременно и в носу, и во рту обеими руками, отчего не выглядел симпатягой.
– Как зовут это место?
Парень огляделся, словно не понимая, чего от него хотят.
– Он не знает французского, – тихо предположил слуга.
Арман Ги повторил вопрос по-провансальски. Парень вынул перо из своих кудрей и объявил название этого места.
– Палиса.
– Пелисье, – перевел сам себе рыцарь и обежал взглядом открывавшуюся перед ним картину, и во взгляде этом не было восторга.
Летающий в воздухе пух, лужи, мухи. Хлопнула дверь – из кухни вылетел вопль, клуб пара и поваренок, потирающий затылок.
– Кто здесь хозяин? – спросил рыцарь и в голосе его отчетливо звучало сомнение, что хозяином этого места может быть человек, посвященный в самые страшные мистические тайны ордена тамплиеров.
Юный житель этих мест не успел собраться с силами для ответа, как отворилась еще одна дверь и во двор выбежала молодая женщина, одетая как горничная или камеристка.
– Скорее господин, скорее! – крикнула она по-французски!
Арман Ги оглянулся на своего слугу, мол, что это? Тот пожал плечами.
– Скорее же, господи, скорее. Иначе будет поздно!
Комтур не стал более размышлять, спрыгнул с коня и последовал за женщиной, делавшей ему энергичные знаки одной рукой, другой она прижимала к губам платок, полный отчаяния.
По скрипучей деревянной лестнице рыцарь поднялся на второй этаж и оказался в комнате с голыми каменными стенами и одним узким окном. На стенах не было даже распятия. Посреди комнаты стояла широкая деревянная кровать с высокой резной спинкой, на ней в ворохе пропотевшего серого белья дотлевал горбоносый старик. Рядом с кроватью имелась лавка, заляпанная воском сгоревших свечей и заставленная склянками из-под лекарств. Картина умирания.
Увидев вошедшего, старик попытался поднять руку, у него это слишком уж не получилось.
– Подойдите, подойдите, – почти яростно зашептала камеристка, – подойдите и возьмите его за руку.
Сделав над собою некоторое усилие, Арман Ги подошел и сел на край кровати. Рука умирающего подползла к его руке по влажной простыне. Состоялась странная встреча. Руки, как два зверя, обнюхали друг друга.
– Он приветствует вас, – перевела камеристка.
– Я, – рыцарь прокашлялся, – я тоже приветствую господина.
– Он рад, что вы все-таки успели.
– Вас довольно трудно найти.
– Он говорит, что теперь может умереть спокойно.
– Я должен представиться, меня зовут Арман Ги. Бывший комтур капеллы в Байе.
– Теперь вы должны слушать особенно внимательно, – голос женщины стал вдруг выше и истеричнее.
– Мне, к сожалению, не удалось сохранить то письмо…
– То, что вы услышите, вы должны запомнить как следует и не отступать ни на шаг.
– Утерянное письмо было подписано именем Ронселена де Фо, могу я узнать с автором ли сего восхитительного и невероятного послания имею я честь вести…
– Слушайте!!!
Лежащий вдруг напрягся, рука его сделалась сухой и жесткой, голова оторвалась от подушки и медленно повернулась в сторону Армана Ги. Медленно, как створки протухшей раковины, раздвинулись губы. Тихий, по-змеиному присвистывающий голос произнес:
– Кипр, Рас Альхаг, Сках.
После этого умирающий рухнул на постель и выражение лица его стало бессмысленным.
– Кипр, Рас Альхаг, Сках, – повторил рыцарь.
