– Ну сама посуди, когда я ещё смогу увидеть Сидней?
Вейла тяжко вздохнула, изображая покорность судьбе. Однако в глазах таились бесенята.
– Чего не сделаешь для любимого… Ладно. Иди вперёд.
Тропинка, едва протоптанная, круто забирала на подъём – обычное явление для тинно, если я всё верно понял из Вейлиных объяснений. Босые ноги скользили по красной глинистой почве, чуть влажной… погоди-ка… отчего, кстати?
– Тут же не бывает дождей?
– Не-а… Но тут работает климатизатор. Иначе ничего бы не росло. А так в почве всегда оптимальная влажность. То есть, конечно, там, где возможно. Тут же ко всему ещё и уникальный биополигон, забыл?
Свет, царивший внутри пузыря тинно, между тем с каждым шагом тускнел. Горизонт уже опускался, раскрывая тёмное ночное небо. Понятно… это у нас там день, а тут, в Австралии, соответственно всё наоборот…
Я зашипел, наступив на какую-то растительную колючку. Запрыгав на одной ноге, вытащил занозу, осторожно потопал ступнёй – нет, вроде не колется…
– Далеко ещё?..
– Мы уже вышли.
Я озадаченно крутил головой. Овраг какой-то… кусты… а это вот кактус, похоже… не видно в темноте. Только бледное зарево свидетельствовало о близости мегаполиса.
– Вот это вот и есть Сидней?
– Он самый, – во тьме её глаза казались непроницаемыми, но я уверен – смешинки там сейчас роились весьма густо. – А там, позади, осталась Москва. С двумя крестами.
Я потянулся чесать в затылке. Понятно… нет, я определённо болван… ну неужто вход в тинно должен был вывести непосредственно к зданию сиднейского оперного театра? Наверняка тут тоже какое-нибудь тихое кладбище весьма почтенного возраста…
Она негромко рассмеялась.
– Даже позднее прозрение лучше беспросветной тьмы заблуждения. Ну, нагляделся? Не горюй. Нью-Йорк и Рио-де-Жанейро выглядят ничуть не лучше. Такие же глухие канавы, заросшие кустарником.
– Не сообразил… – пробормотал я, потирая плечи. – Надо было штаны надеть и майку… прошёлся бы…
– В другой раз.
– Когда он ещё будет…
– Не важно. Я выполнила твою просьбу? Выполнила. Возвращаемся.
Обратный путь мы проделали значительно скорее, благо тропинка теперь круто шла под уклон, так что местами даже приходилось удерживаться за траву руками, чтобы не сорваться на бег.
– Ну, ты доволен? – её грудь высоко вздымалась после энергичного спуска с горки.
– Здорово, – совершенно искренне признался я. – Офигенную ваши учёные изобрели штуковину…
Я вдруг замер на полуслове.
– Что-то не так?
– Постой… погоди… Я правильно понял из твоих объяснений, что все входы-выходы из тинно сходятся сюда, к центру?
– Верно. Таково есть свойство совмещённого пространства тинно. Как сказал бы учёный физик Иннуру: «Узловая транспозиция нескольких «кротовых нор» с компенсацией кривизны пространства». А без компенсаторов, Антоша, нас бы тут уже порвало на отдельные атомы.
– А другое тинно? Его можно построить?
– Не знаю… наверное. Но зачем? Знал бы ты, насколько это затратно…
– Постой-постой… – не дал я ускользнуть совершенно полоумной мыслишке. – То есть вот отсюда можно попасть не только на прекрасную Иноме и нашу дикую Иннуру? Но и на Марс, то есть Тигайге?
– Верно. Можно попасть. И на Марс, и на Луну, и в разные другие миры. Сформировавшееся пространство тинно стараются использовать, как у вас говорят, на полную катушку.
– Покажи… – выдохнул я. – Ну хоть одним глазком!
– Тебе так понравилась та девушка? – в глазах иномейки плясали бесенята. – Вообще-то да, такой роскошный мех…
– Да при чём здесь мех-то?! Первый человек на Марсе!!!
– Ну хорошо, – в её голосе проклюнулись нотки нетерпения. – Иди за мной!
На этот раз дорога шла на подъём недолго. Склон становился всё положе, ноги будто сами несли… и лёгкость такая в теле… И только тут до меня дошло.
– Слушай, это что, и гравитация тоже?!
– Чем ты так изумлён? Все параметры плавно изменяются и у самого выхода уравниваются с точкой выхода. Атмосферное давление, состав, температура… И сила тяжести тоже, разумеется.
А впереди уже маячил крутой обрыв, поросший по краю мохнатыми оранжевыми кустами, дико искажённый краевыми оптическими эффектами тинно.
– Ну вот… – Вейла остановилась так внезапно, что я чуть не уткнулся ей носом в затылок. – Вот он, твой желанный Марс. Гляди на здоровье.
– Мы не выйдем?
– Не-а… нельзя. Во-первых, Тигайге планета обитаемая. Во-вторых, неизвестно, как отреагирует твой организм на встречу с местной микрофлорой. Люди же не в состоянии очистить себя горячей ванной.
Я лишь горестно вздохнул. Всё верно.
– Странно… я думал, тут будет звенеть в ушах, как от горной болезни… а давит на перепонки, будто под водой…
– Ты забыл, на Тигайге атмосфера даже плотнее земной. Что и обеспечивает достаточный парниковый эффект. Ну, пойдём назад? Или хочешь ещё?
– Хочу на Луну! – заявил я. Уж борзеть, так до упора, как говорил один мой знакомый.
– Ты обалдел, Антошка, – засмеялась Вейла. – Там же вакуум! Туда не пройти без скафандра!
– А мы пройдём, сколько сможем. Да же?
– Ну ты и нахал!
Я осторожно взял её за руку. Притянул к себе.
– А вот одна девчонка, помнится, однажды взяла ключ от тинно. И без всякого спросу, без подготовки… Она тогда сказала: «А ты бы разве не взял?..»
Она смотрит на меня в упор.
– Ну хорошо. Семь бед – один ответ, так правильно?
– Абсолютно!
И вновь мы топаем по тропинке, и с каждой дюжиной шагов тяжесть наваливается на плечи всё ощутимей… До чего всё же это непредставимо изумительная штуковина – тинно…
– Стой здесь, – велела мне Вейла, едва мы оказались возле синего камня. Нырнула в заросли и спустя пару минут вернулась, неся в руках два скатанных в тугие колбаски свёртка. Нажала сбоку, и один из свёртков с лёгким шуршанием распустился.
– Надевай!
Я с изумлением рассматривал необычный предмет туалета. Собственно, таковым предметом его можно было признать лишь при очень внимательном рассмотрении и наличии безудержно буйной фантазии. На беглый же взгляд изделие больше всего напоминало медузу – прозрачная «голова» и не менее прозрачные шланги-щупальца.
– Как это вообще можно надеть-то?
– Залезай вот сюда, – иномейка растянула вход-горловину центрального «щупальца». Руки сложи, как будто в воду ныряешь! Та-ак… руки вот сюда теперь просовывай… ага, правильно… а ноги вот сюда…
