– Разрешите выполнять, товарищ подполковник?
Я кивнул, а интендант 1-го ранга, развернувшись по-уставному, поспешил в свою контору.
Через пять минут и я, захватив с собой Шерхана, направился в кабинет Гаврилова. Нужно было допросить нашего пленника. Несмотря на свой уверенный вид и безапелляционные распоряжения, я несколько мандражировал. А вдруг ошибся, и этот капитан действительно направлен из 9-й железнодорожной дивизии НКВД. Вот будет история! Тут впору самому влепить себе пулю в лоб. И никакое твоё героическое прошлое не поможет. Замордуют так, что мечтой будет оказаться опять в своей прошлой реальности…
Зайдя в кабинет, я увидел, что Гаврилов изучает бумаги из вскрытого красного пакета, а на столе у него разложена карта. Капитан в форме НКВДешника лежал на полу, руки у него были связаны, и было видно, что он ещё находится без сознания. Молча я подошёл к столу интенданта, взял стоящий там графин с водой и вылил его содержимое на голову капитана. Потом повернулся к стоящему в дверях Асаенову и приказал:
– Шерхан, давай, приведи этого диверсанта в чувство, времени у нас мало, поэтому можешь не церемониться.
Старшему сержанту я ещё по пути в кабинет объяснил сложившуюся диспозицию, и что допрос будем производить по жёсткому сценарию. Нужно было любыми путями вырвать признание и те инструкции, который получил этот уоновец от своих немецких хозяев.
Натура Наиля за год мирной жизни не изменилась, и он с энтузиазмом воспринял мои слова. С большим интересом посмотрел он на объект, у которого нужно было получить необходимые сведения, и начал засучивать рукава. А я, повернувшись к Гаврилову, смотревшему на нас всё еще растерянным, непонимающим взглядом, сказал:
– Интендант, дай-ка посмотреть документы этого капитана.
Кладовщик суетливо пошарил по столу, потом поднял карту, нашёл документы и протянул мне. Я с некоторым трепетом раскрыл командирскую книжку капитана. На первый взгляд внешне всё выглядело в полном порядке. Печати и подписи соответствовали его легенде. Но, присмотревшись, я почувствовал некоторое облегчение. Скрепки, стягивающие листы книжки, были не наши. Я тысячи раз просматривал документы своих командиров, скрепки там были всегда немного покрыты ржавчиной. А у этого капитана эти проволочки блестели, видно были сделаны совершенно из другого сплава.
Закончив изучать документы, я положил их обратно на стол Гаврилова и повернулся к нашему клиенту. Капитан уже сидел, прислонившись спиной к стене, и с ужасом смотрел на нависшего над ним Шерхана. И было с чего. Наиль достал свой добытый еще в Финскую войну нож и собирался разрезать галифе капитана. Сделав это, он за шиворот подтащил бендеровца ближе ко мне и усадил его на стул. Галифе вместе с исподним болтались у уже морально сдавшегося диверсанта на носках хорошо начищенных сапог.
Первые десять минут допроса несостоявшийся диверсант упирался. Сначала грозил санкциями от НКВД, потом Божьей карой, затем и вовсе замолчал, только скрипел зубами. Но после того, как Шерхан, заткнув его пасть захваченной из машины ветошью, начал применять третью степень устрашения, уоновец сдался. И когда Наиль вытащил у него изо рта кляп, запел как соловей, сообщая мне массу интересных сведений. О себе, о полученном задании и об известных ему планах немцев. Третьей степенью устрашения мы с Наилем называли самые жёсткие методы допроса, которые апробировали в Финскую войну. Этими методами мы развязывали языки даже упёртым финским егерям, а тут – всего лишь какой-то вшивый националист. Поэтому через тридцать минут после начала допроса я уже знал всё, что меня интересовало.
Оказывается, этот ублюдок был добровольцем и сначала служил в батальоне «Нахтигаль», в котором собралось около тысячи украинских националистов. Там он был одним из подручных Романа Шухевича, занимавшего в батальоне должность политвоспитателя. Потом его взяли на обучение в специальное подразделение «Роланд». Там он себя хорошо показал, и его, уже как руководителя диверсионного подразделения, неделю назад перебросили на советскую территорию. Всё это время они отсиживались на одном из хуторов и только один раз провели активную операцию. Захватили два грузовика, уничтожив при этом троих красноармейцев и одного командира Красной армии.
Приказ по рации о начале операции по захвату, а если придётся и уничтожению одного из самых крупных и имеющих наилучшее зенитное прикрытие складов, поступил сегодня утром. Под контроль склад нужно было взять до 3:30. Потом, при приближении немецких самолётов, требовалось запускать по две ракеты – зелёную и красную. Германское командование очень интересовал этот склад. Здесь было складировано большое количество авиабомб, а также имелось подземное хранилище бензина класса А. Помещения для хранения взрывчатых веществ тоже были под землёй, в построенных ещё поляками казематах.
Кроме нас, этот артсклад служил базовым и для 14-го РАБа (района авиационного базирования). РАБ занимался тыловым обеспечением 9-й САД (авиадивизия смешанного состава). Наверное, немцы хотели захватить в первую очередь авиабомбы и бензин, чтобы использовать их против Красной армии. А что они нападут буквально в ближайшие часы, я уже и не сомневался. Пленному диверсанту был известен и приказ, по которому вермахт начнёт вторжение – «Дортмунд». Услышав этот приказ по рации, его группа обязана была разделиться. Одна часть должна была охранять захваченный склад, вторая – устроить нападение на станцию и повредить стрелки. По информации этого лжекапитана, немцы должны выбросить десант и прийти его группе на помощь. Его задачей было – продержаться до 12:00. Этому обер-лейтенанту немецкой армии было также известно, что всё подразделение «Роланд» было задействовано в диверсионных актах на территории СССР. При этом его группа была самая крупная из всех заброшенных. В задачи других групп входили в основном диверсии на линиях связи, организации засад на дорогах и распространение панических слухов после начала бомбардировок. Как было ему известно, все бойцы «Роланда» были одеты в форму НКВД и большинство из них имело документы 9-й дивизии. После получения всех этих сведений у меня по явился огромный вопрос. Что делать? Мозг буквально щёлкал, как арифмометр, перебирая все возможные варианты действий. Для Шерхана, застывшего неподалёку, моё пассивное молчание длилось всего несколько секунд, а для меня прошла целая вечность. Наконец, очнувшись с уже готовым планом действий, я посмотрел на Наиля, горько усмехнулся и сказал:
– Да, парень, опять мы с тобой попали в самую топку. Сон на сегодня, да и, наверное, на следующую ночь, отменяется. Придётся тряхнуть стариной, одним словом, сержант, – включай форсаж. Ладно, дружище, давай пока упаковывай этого клиента и веди его в нашу «эмку». Доедем до станции и сдадим его в особый отдел. Пускай его срочно отправляют в Белосток и там уже трясут дальше. А нам нужно заняться более важными делами. Ты понял, когда немцы собираются на нас напасть?
– Да вроде он сказал – в 3:30.
– Это не факт. Склад они должны до 3:30 захватить – это да. А вторжение немцы должны начать после команды в эфире «Дортмунд». Как думаешь, мог он нас обмануть?
– Этот хлюпик? Да не в жизнь!
