Выйдя из машины, Иван Крафт приложил ладонь к бровям, глядя на чистую воду, сверкающую в закатных лучах. Оказалось, что Витька перегородил меленький залив бревнами в цепь, связав их тросами. На освободившемся от льдин мелководье вода быстрее прогревалась, и в заливчик хлынула рыба. Витька только успевал вентерь опоражнивать.
Рыбак закурил, вставая по ветру:
– Бодаться приехал?
– Запрещенным методом ловишь! – Инспектор стряхнул щепку с носка сапога.
– Нет, ловлю как положено.
На смуглом лице Виктора матово белели оспинки, будто содранные чешуйки у рыбы.
Косматое, в рыжих облаках, солнце садилось за реку. От розовых струй на воде, от сухой кромки песка, от светлой хвои сосен веяло таким покоем, что не хотелось ни говорить, ни спорить.
– Так нельзя! – упрямо сказал инспектор.
– Почему?
– Нельзя, да и все! – Крафт вытер ладонью испарину под форменной фуражкой.
Ледяное крошево медленно проплывало в желтой воде, бурля и дыша холодом. Цепь из бревен прогибалась под ударами больших льдин. А чистый залив дремал под солнцем, как человек, уложивший голову на сцепленные руки.
Они зашли в дом.
Инспектор чего-то ждал. Сел за стол, снял фуражку.
Тонкие морщины на лбу волнами подпирали мыс седых жестких волос. Взгляд у него был скользящий, но острый, видно, от привычки выискивать поплавки браконьерских сетей.
– Догадываешься, зачем я приехал?..
– Зачем? – Витька вспомнил слова Лили о том, что она уже не любит мужа. – Теперь уж ничего не изменишь!
– Почему? – Морщины Крафта поползли вверх.
– Не я же начал, – с неохотой ответил рыбак. – Так же тяну… Как сеть с илом, ничего еще не понятно!
– Выкинь разом, и все! – сказал инспектор.
Виктор усмехнулся:
– Себе советуй. А вдруг попадется…
– Кто попадется?
– Может, русалка! – хитро подмигнул рыбак.
– Не знаю, чего ты поймаешь на свою голову. Но, – зло пообещал инспектор, – будет тебе сеть с железной ячейкой!
– А не сети ты приехал сулить, – добродушно заметил Витя. – У тебя другое на уме.
Инспектор встал, поглядел в окно, щурясь от солнца:
– Идем, еще посмотрим.
Но сделав шаг, остановился, заметив расписную деревянную солонку с крышкой, одиноко стоящую между закопченным чайником и кастрюлей, у которой вместо ручек была прикручена медная проволока.
– Откуда у тебя эта солонка?
– Одна подружка подарила!
Крафт посмотрел на нары, мысленно осаживая себя: каким образом его жена может здесь появиться? Дома мягкий диван, а тут нестроганые доски. Он нагнулся и заметил в заусенцах скамьи следы цветной шерсти. Кто-то ведь зацепится…
– Слушай, чего тебе не хватает? – Иван Иванович отвернул взгляд от цветного пучка. – Место тебе дали рыбное!
– Я думал, что это моя заслуга! – Виктор широко открыл дверь и вышел из дома. – А получается, что если б не она…
Крафт выскочил за ним следом:
– Кто она? Про кого ты?
– Да сам знаешь, – нехотя отозвался рыбак.
Он развязал мешок, приготовленный к погрузке, и вытащил из него огромного сазана:
– Видал, какой? Может, отправить вам к столу?
– А ты визитную карточку еще не завел? – В голосе инспектора слышались знакомые интонации его жены. – Написал бы там: «поставщик сельдей для б…дей!»
Сазан выскользнул из рук обратно в мешок. Витя не спеша посыпал его солью и завязал веревку.
– А узел ты плохо вяжешь! – следил за его движениями Крафт.
– Где?
– Да вон, на вентере, – инспектор показал на сетчатый кошель, лежащий на берегу.
Рыбак потянул мокрую веревку, привязанную к обручам:
– Так давай и посмотрим, чей окажется крепче!
Крафт пошел к своей машине; но остановился и сказал, не оборачиваясь:
– Не за тем я к тебе приехал! – в песке что-то мелькнуло; он разгреб носком сапога и плюнул. – Только ты не понял меня…
Ему и не надо было, чтобы его боялись. Но хотел, чтобы жизнь мимо не шла, как рыба мимо Витькиных соседей. Он что-то упустил в ней последнее время. А тут еще жена…
Приехав домой, Крафт застал ее, лежащую на диване. В руках у Лили был модный журнал по ландшафтному дизайну. Она разглядывала искусственный водоем, возле которого мелькали желтые цветы, похожие на наши вербейники, и сравнивала журнальные растения с их таежными сородичами.
Иван Иванович еще раз покосился на невзрачный цветок в журнале и вдруг обозвал рыбака «идиотом, у которого под нарами на виду шкурки лежат!»
– Пожалел его сегодня!..
– А знаешь, как у нас в пионерлагере слово «идиот» шифровали? – невозмутимо спросила Лиля.
– Как?
– Идейный друг и отличный товарищ!
Инспектор взял журнал из рук жены.
– Почему? – тряс он кудлатыми страницами. – Почему тебе все равно, какая штора висит на нашем окне? Почему солонка на кухне забилась? Но притом очень интересует какой-то дрянной цветок на чужом болоте!
Раньше она бы возмутилась: «Не кричи на меня!» Но теперь только молча вызволила журнал, а он успел невольно отметить, какие красивые руки у его жены.
6
После разговора с инспектором на душе осталась оскомина.
Виктор даже затоптал следы его сапог на песке. Но уютнее на берегу не становилось.
Возле дома валялись потемневшие стружки, прошлогодние листья, рыбья чешуя и мореная чайная заварка. Он взял грабли и, сгребая мусор, пришел к выводу, что жил как-то не так, что в желаниях своих ходил не далеко и жизнь свою мастерил, как этот домик, на скорую руку.
А наутро выпал снег, весенний, рыхлый и нелепый. Он соскальзывал с обледеневших ивовых ветвей, ложился у берега, напитываясь темной влагой, истончался, крошился и скользил на камнях, уносимый течением мутной реки.
За поляной в распадке бежал родник. Вода в нем была всегда чистая и прозрачная: летом студеная, зимой теплая.
Пристроив на обледеневшей гальке ведро, Витька разделся по пояс и, широко встав на два больших камня, отмывал локти от глины.
В таком виде его и увидела Лиля.
Она приехала на становище через три часа после получения по рации вызова.
– Где больной? – с досадой спросила она.
– Вот мы спалили горючку! – Возмутился шофер медицинского уазика, рыжий парень. – А он здоровехонек!
– Не пропадать же было настроению, – ответил Витька без тени смущения.
