Станет полегче, Роман Петрович, откроем те-атр, художественный, драматический… большой!.. станете директором у нас, лады? Только пишите, пишите… (Нине Львовне.) А под окнами сад надо разбить. (Двоеглазову.) Ты похвастался уже?
Двоеглазов. Нет, еще.
Грибов-Сам. Что же ты время тянешь? Хвастайся!
Двоеглазов. Я… Я… (Громко. Торжественно.) Я… потомок… легендарного… Двоеглаза!
Роман Петрович (невольно). Вот именно.
Двоеглазов. Вот бумага!
Роман Петрович (в ожидании еще большего). Вот именно!
Двоеглазов (с необыкновенной торжественностью). Этот дом принадлежит мне!
У Романа Петровича не хватает слов, он ловит воздух ртом.
Роман Петрович (неизъяснимый восторг – восторг постижения истины). Вот именно!!! (Не находя слов, призывая весь мир в свидетели.) Вот!.. Вот!.. Вот!..(Садится за машинку, вскакивает, опять садится.)
Пауза.
Нина Львовна (с гибельным воодушевлением). Я предвидела это. Все к этому шло. Ничего другого и быть не могло. Как все глупо, пошло, фантастически пошло…
Роман Петрович. Вот именно! Фантастически, Нина! (Яростно стучит на машинке.)
Нина Львовна (мужу). Прямым текстом!.. Как есть!.. (Боярыня Морозова.) Ты чувствуешь, Рома?.. Ты чувствуешь, Рома?
Роман Петрович. Не-е-е-ет, не зря, не зря я прожил сегодняшний вечер! (Стучит на машинке.)
Ляля. Тетя Нина, дядя Рома, вы только не волнуйтесь, не беспокойтесь… Никто не собирается вас выселять. Откуда? Отсюда?!. Зачем?.. Все, как было, так и останется.
Грибов-Сам. У нас ничего не меняется… Сразу.
Двоеглазов. Да неужели кто-то мог обо мне подумать такое? Я мухи не обижу.
Грибов-Сам. Да если бы кто-нибудь на вас руку поднял… мы бы, Нина Львовна… Мы бы ноги ему оторвали! (Даже топнул – ногой!)
Нина Львовна (мужу – восторженно). «Ноги»!.. «Ноги ему оторвали»!
Роман Петрович. Да, Нина!.. (Печатает.) «Ноги ему оторвали»…
Двоеглазов. А то!
Грибов-Сам. Пишите, Роман Петрович, работайте.
Входит Швейцар Николай.
Ляля (мечтательно). А я на Майами… Он меня с собой обещал. (Простодушно показывает на Двоеглазова.) Сначала – на Майами, а потом на Канарские. Вот.
Двоеглазов (увидев Швейцара Николая). Зачем же ты, красавица, секреты выдаешь?.. Мы же с тобой договаривались.
Грибов-Сам (покровительственно). Поспешишь – людей насмешишь. (Смеется.)
Двоеглазов (Грибову-Самому). Глядите. Швейцар Николай!
Роман Петрович перестает печатать.
Грибов-Сам (по-барски). Николай Афанасьевич! Сколько лет, сколько зим! Как тебе работается на новом месте?
Швейцар Николай. Спасибо, неплохо. Работа не пыльная.
Грибов-Сам. А я тебе… (Вдруг теряется.) Вам… Я вам это… предложение… (Собравшись с мыслями.) Хотим организовать при городской управе бюро частных расследований. Пойдете… директором?
Швейцар Николай. Ну что вы, мне и здесь хорошо. Это у нас потомственное. (Роману Петровичу.) Роман Петрович, так что у вас тут приключилось? Говорите, кто-то умер от переедания?
Роман Петрович (показывая на машинку). Это там, там.
Все. Это там, там…
Швейцар Николай (приняв к сведению). Ах, это там… (Берет Романа Петровича под локоть, отводит в сторону.) Роман Петрович! Тут все, знаете ли, к вам вьюшку смотреть пошли. Дай, думаю, и я поднимусь. (Всем.) Ну так где здесь вьюшка? (Увидел.) Вот эта? (Подходит.) Почему ж вы мне про нее никогда не говорили? Как интересно. (Открывает.) Ого!
Слушают.
Есть чему удивиться.
Из дыры доносится стук печатной машинки.
Занавес
