«Ну все, теперь Рейчел осталось только переодеться в купальный костюм Прежних, – скептически подумал я. – Который еще короче, чем у туземок, а верха у него и вовсе нет».
Но, по крайней мере, мне стало понятно, почему этот корабел постоянно отказывался от моей помощи. Он хотел сделать девушке сюрприз и опасался, что я об этом проболтаюсь. Оставалось только надеяться, что в тот момент, когда у меня нагревался на груди элекит, сон Рейчел был не о нем.
– Спасибо, Гаспар! – мило засмущалась девушка, взяв со стола ягодку путерии.
Удивительная ягода! Сама она едва сластит, но если ее отведать, через некоторое время вкус любого блюда или даже овоща начинает казаться тебе сахарным, в том числе и лимон. Ягода не слишком редкая на этих островах, но когда же Гаспар успел их собрать? Ведь для этого ему пришлось серьезно углубиться в джунгли, а он как будто бы от работы ни разу не отрывался? Ночью при свете факела их собирал?
Вероятно, именно поэтому он и посмотрел на Головешку хмуро, когда Теодор, зачерпнув полную ладонь ягод, отправил их в рот: не для тебя, мол, все это было затеяно!
– Ну так что, Лео, отправимся за нашими сокровищами? – спросил Блез, когда мы все полностью убедились: Гаспар сотворил сто́ящую вещь!
И я кивнул: а чего время терять? Если подъем груза с нашей утонувшей лодки не займет слишком много времени, можно будет сразу же отправляться в дальнейший путь. Что-то галибы начали искоса на нас посматривать: не проговорились ли им мелеги?
Отыскать место, где затонули наши сокровища, было легко. Невдалеке от него показывала свою лысую верхушку отмель с единственным камнем на ней.
– Это здесь, – уверенно ткнул я пальцем в воду. – Гаспар, убирай парус. Готовься, Блез.
– Ты поосторожней внизу, Лео! – уткнулась лицом мне в грудь Рейчел. – Какое-то предчувствие у меня не очень хорошее.
Главное, чтобы у Головешки его не случилось. Иначе действительно могут быть проблемы.
Перед тем как броситься в воду, я внимательно изучил горизонт: никто больше своих нелепых гонок не затеял? Не хватало еще, находясь под водой, увидеть, как на дно погружается наш новый корабль.
– Я готов, Лео, – старательно провентилировав легкие, заявил Блез.
Я многозначительно взглянул на него: помнит он наш разговор, нет?
И мы нырнули.
Начало не предвещало ничего плохого. Мы с Блезом спустились до самой лодки, привязав к ней веревку, чтобы нашему новому кораблю заякориться точно над ней.
Блез осмотрелся вокруг, после чего поинтересовался: а где же Элекия? Понятно, поинтересовался он знаками, изобразив ладонями на своей груди те две выпуклости, которые в той или иной степени имеет любая женщина. На мой взгляд, отводя руки так далеко от себя, он перестарался: подобные женщины встречаются чрезвычайно редко. Но в остальном только и оставалось, что указать на прежде не замеченную им расщелину в дне.
То, что Блез увидел в расщелине, заставило его от удивления или от неожиданности хлебнуть воды. Как хлебнул ее не так давно я сам.
Вообще-то к таким вещам мы должны были хотя бы в какой-то мере уже привыкнуть. И уж тем бо́льшая надежда у меня была на совсем немеркантильного Блеза. Тщетная, как выяснилось, надежда.
– Что с ним?! – Сразу несколько пар рук вытягивали на борт кашлявшего и с выпученными глазами Блеза.
Закашляешь тут после увиденного! И глаза выпучишь: когда я впервые увидел то, что недавно увидел Блез, сам едва не захлебнулся.
– На вас напали акулы?! – Голос Рейчел был полон ужаса. – Лео, немедленно вылезай из воды!
– Никто на нас не нападал, – ответил я, и не подумав взбираться на борт корабля, который Гаспару пришло в голову назвать «Принцесса Рашель». Любому мало-мальски образованному человеку понятно, что Рашель – это и есть Рейчел, только на другом языке. По крайней мере, я знаю точно. Что он, не мог назвать наше двойное корыто с парусом как-нибудь по-другому? Каким-нибудь поэтичным «Властителем морей» или «Летящим над бездной».
С другой стороны, он – его создатель и имеет полное право. В общем, название – единственное, что мне не нравилось в нашем новом плавучем средстве передвижения. Благо сама Рейчел сделала вид, что ничего не поняла.
– Придется его подменить, – глядя на продолжавшего кашлять Блеза, заявил Гаспар, с готовностью скидывая одежду.
С одной стороны, до дна, где лежит наша лодка, не слишком глубоко, и Гаспар вполне сможет туда донырнуть. Но после того как он заглянет в расщелину, мне что, тоже ему наверх помогать подняться, когда и он начнет глаза пучить и хлебнет воды от увиденного? Тут ему никакая армейская закалка не поможет. В какой-то мере в произошедшем я был виноват сам. Вначале нам нужно было поднять сокровища из лодки, а уже затем обратить внимание Блеза на расщелину. Безусловно, он хлебнул бы воды и в этом случае, но половина дела была бы уже сделана.
– Не надо меня подменять, – наконец-то откашлялся Блез. – Несколько минут, и я буду готов.
– Так что случилось-то? – поинтересовался Головешка, который, расхаживая по палубе с хозяйским видом, прикидывал, куда и как нам следует грузить сокровища.
И я предостерегающе посмотрел на Блеза: не вздумай говорить! Тот истолковал мой взгляд правильно.
– Да ничего не случилось, – ответил он. Блез лгать категорически не умеет, но ситуация всячески к тому вынуждала, и потому он придумал самое дурацкое объяснение: – Зевнул не вовремя.
С подъемом сокровищ из затонувшей лодки мы управились быстро. Вниз опускали сразу две вместительные корзины, и при каждом их спуске нам с Блезом удавалось заполнить обе. Выныривая в очередной раз из воды, я все опасался увидеть напряженное лицо Головешки, у которого сработало чутье. Но нет, он выглядел таким, как и обычно.
Наконец, настала пора подняться наверх и самой богине Элекии. На этот раз Блез полностью с собой совладал, ну а для меня увиденное в третий раз стало уже привычным. Почти привычным, поскольку стоявший в расщелине монумент впечатлял. Полностью из золота, он изображал какого-то человека со строгим взглядом и нахмуренными бровями. И был он настолько велик, что богиня Элекия, улегшаяся на его протянутые руки, казалась в сравнении с ним грудным ребенком. Стараясь лишний раз не прикасаться к монументу – слишком уж у него был грозный вид, мы с Блезом обвязали веревкой Элекию, дернули за веревку пару раз, почувствовали ответный рывок, после чего статуя быстро пошла вверх. Последовали вслед за ней и мы, зачем-то постоянно поглядывая вниз, на дно, словно монумент мог ожить и броситься за нами в погоню.
И только на поверхности мы с ним почувствовали облегчение.
– Больше ничего не осталось? – спросил Головешка.
– Ничего. – И мы с Блезом заговорщически переглянулись: пусть это останется нашей тайной. Хотя бы потому, что тот же Тед сойдет с ума от жадности, если узнает, сколько золота мы бросили на месте.
