– И я тебя люблю, – говорит Деметра, горестно качая головой.
Джеймс наклоняется и целует Деметру с нежностью, которая меня удивляет. Потом выходит из амбара, так и не заметив меня. Деметра какое-то время не двигается с места. У нее ошеломленный вид, а лицо еще более усталое, чем всегда. Но наконец она приходит в себя, достает телефон и набирает эсэмэску. При этом ее глаза снова загораются, и на губах даже появляется легкая улыбка.
Ну что же, слава богу. А то я уже начала о ней беспокоиться.
Она дописывает сообщение, кладет мобильник и откидывается на спинку стула. И тут замечает меня.
– А, Кейти! – говорит она своим прежним, властным тоном. – Я бы хотела узнать, что мы будем делать на завтрашнем индивидуальном занятии? Потому что я определенно не буду собирать грибы.
Я тупо смотрю на нее, не зная, что ответить. Как же мне теперь к ней относиться?
Раньше я видела только несносного босса с идеальной гламурной жизнью. Но что же я вижу теперь? Просто человека. Человека со своими горестями, проблемами и неприятностями – как у всех нас. Человека, который всегда старается сделать все как можно лучше, хотя это плохо получается. Я вдруг вспоминаю, как Деметра лежала на грязной траве в мешке ведари, и закусываю губу. Может быть, это было уж слишком.
– Хорошо, – отвечаю я. – У нас будет занятие на заказ, Деметра.
Приятное занятие, решаю я. Что-нибудь забавное. Мы проведем вместе утро, занимаясь чем-нибудь замечательным. Я предвкушаю это чуть ли не с удовольствием.
В три часа во двор въезжает такси для Джеймса. Из окна кухни я вижу, как он садится в машину. Деметра целует мужа на прощанье, потом медленно бредет прочь. Она снова просматривает почту, и я слышу, как она вскрикивает: «Нет!», словно не веря своим глазам.
Все еще поглощенная увиденным, она направляется к столу для пикников, за которым сидят на скамейке ее дети.
– Мама! – Коко сердито смотрит на нее. – Ты забыла упаковать мое худи от «Эберкромби и Фич».
– Что? – Деметра смотрит на нее в недоумении. – Худи? Но на тебе же худи.
– Нет, другое худи. Это совсем поношенное.
– Но ты же сама паковала свои вещи, дорогая.
– Ты сказала, что проверишь!
– Коко… – Деметра усталым жестом дотрагивается до своих волос. – Я же не могу уследить и за тем, как ты пакуешь свои вещи, и за всем остальным. В любом случае у тебя есть худи. Так что все в порядке.
– Превосходно! Значит, я должна все делать сама! А ведь мне нужно учиться! И ты постоянно твердишь, как это важно, – огрызается Коко. – Миссис Невидимка!
– Пожалуйста, не называй меня так. – Я вижу, что Деметре трудно сохранять спокойствие. – У тебя есть худи.
– Я не хочу это худи. – Коко пренебрежительно дергает за полу.
Между прочим, оно от Джека Уиллса и, вероятно, стоит не меньше шестидесяти фунтов.
Я ушам своим не верю. Кем себя вообразила эта девчонка? И что, черт побери, происходит с Деметрой? Где та сильная, властная женщина, которую я знаю по работе? Она сникает, как только оказывается рядом с детьми, и превращается в какую-то трусливую особу, которую я не узнаю. Это странно. Это неправильно.
Пока я наблюдаю за этой сценой, звонит телефон Деметры. Она немедленно отвечает.
– Привет, Адриан, – говорит она настороженно. – Да, я в курсе происходящего. Но просто не понимаю. Наверно, перепутали какое-то сообщение. Вы действительно говорили с Линдси из «Аллерсонз»? – Она снова слушает, и лицо выдает ее волнение. – Нет, этого не может быть. Просто не может быть. Это какой-то бред!
Она встает и отходит в сторону. Дети так и сидят развалившись за столом и тупят в телефоны, как одержимые. Глядя на них, я почему-то закипаю.
Я знаю, что это не мое дело, но под влиянием порыва открываю кухонную дверь и выхожу.
– Привет! – весело говорю я, приближаясь к столу. – Как у вас дела? Наслаждаетесь отдыхом?
– Да, спасибо, – отвечает Коко, даже не потрудившись взглянуть на меня.
– А как вы поблагодарили маму? – непринужденным тоном спрашиваю я.
– Что? – На лице Коко написано непонимание. Хэл не отвечает, но у него тоже ошарашенный вид.
– Вы же сами знаете, – начинаю я. – Она много работает, чтобы заплатить за ваш отдых и вашу дизайнерскую одежду… – Я указываю на худи от Джека Уиллса. – А вы говорите спасибо.
Оба изумлены этим предположением.
– Она обожает работать, – наконец говорит Коко, закатывая глаза.
– А Бидди обожает печь. – Я пожимаю плечами. – Но вы же очень мило благодарите ее, когда она подает вам лепешки.
– Это совсем другое, – сердито возражает Коко. – Она же наша мама.
– За отдых не благодарят, – вставляет Хэл, словно это какая-то статья Женевской конвенции, от которой он из принципа не желает отступать.
– Ну, не знаю, – бодро произношу я. – Потому что когда я была в вашем возрасте, мы никогда не могли позволить себе отпуск. Я в самом деле завидовала тем ребятам, у которых постоянно бывал отдых.
– У нас не так уж много отдыха, – надувшись, говорит Коко, и мне хочется дать ей затрещину.
Я же видела ее на фотографиях в кабинете Деметры. Вот она мчится на лыжах. Вот загорает на пляже, на белом песочке. Вот смеется на быстроходном катере в какой-то тропической стране.
– Я даже не была за границей до семнадцати лет, – продолжаю я. – И теперь не могу позволить себе съездить за границу. И я никогда не могла позволить себе худи от Джека Уиллса!
Коко осторожно дотрагивается до своего худи, к которому так пренебрежительно отнеслась минуту назад. Потом смотрит на мою дешевую майку.
– Ну что же, – говорит она уже менее развязно. – Да, Джек Уиллс – это круто.
– Пока, – говорю я жизнерадостно и ухожу.
Я усаживаюсь поблизости на стене, притворяясь, будто просматриваю бумаги из пластиковой папки. Интересно, подействует ли моя воспитательная беседа? Но если я надеялась, что Коко с Хэлом начнут обсуждать, какими неблагодарными они были и как это исправить, то я просто ненормальная. Оба сидят молча, с теми же кислыми лицами глядя в телефоны, словно у нас и не было никакого разговора.
Когда Деметра возвращается к столу, у нее измученный вид. Она садится, глядя в пространство и кусая губы. Какое-то время никто не произносит ни слова. Но вдруг Коко на секунду отрывает взгляд от экрана и бормочет:
– Мама, действительно классный отдых.
Деметра мгновенно оживает. Теперь на ее лице – ни следа усталости. Она смотрит на Коко, как женщина, любовник которой наконец-то сказал, что женится на ней.
– В самом деле? – спрашивает она. – Тебе нравится?
