Если сравнивать нынешнее политическое положение человечества с его состоянием, например, полвека тому назад, то, помимо очевидных идейных, политических и социально-экономических изменений, произошедших за это время, следует в первую очередь отметить, что мир накануне 2016 года – вовсе не тот, каким ожидали увидеть его в 1965 или же в 1991 гг. В известной мере политическая неопределенность не только не уменьшилась, а радикальным образом возросла, поскольку «темнее всего перед рассветом». Технологический прогресс практически по всем направлениям, характерный для конца XIX – первой половины XX веков меняется на новые направления на определенных «фронтах развития» при одновременном сохранении и даже усилении темпов продвижения на ряде других: например, в сферах информатики, связи и биотехнологий (в спектре от «генной инженерии» до медицины).
Более того, нынешний мир оказывается в целом не только менее развитым, менее справедливым и более конфликтным, чем ожидалось, а во многих отношениях – и даже чем было в 1965 году. Он явно утратил надежду на лучшее будущее и находится в состоянии системного цивилизационного кризиса, который касается не каких-то отдельных регионов планеты, а всего человечества в целом.
Почему это произошло? Какую «точку бифуркации», где и когда мир «проскочил», сделав неверный выбор? Неизбежна ли грядущая катастрофа, есть ли возможность её избежать, и если есть – то каким образом? Все эти и многие другие вопросы неразрывно связаны с вопросом о том, является ли нынешняя кризисная ситуация следствием состояния мировых национальных и глобальных элит и как следствие их незнания действительности («концепция неадекватности»), или же, напротив, результатом реализации определенной стратегии действий со стороны некоей части человечества, которой было и остается выгодным именно такое развитие событий («концепция заговора»), – иными словами, в какой мере управляемым и в какой мере стихийным является течение социально-исторических процессов?
Видимо, без ответа на этот вопрос окажется затруднительным, если вообще возможным дать ответ и на все остальные. Целью данного доклада является определение вероятного «пространства поисков» такого ответа.
В культурной традиции человечества хорошо известна притча о зернах на шахматной доске. Согласно этой притче, изобретатель шахматной игры в ответ на обещание правителя дать ему любую награду попросил за первую клетку доски заплатить одно зерно пшеницы, за вторую – два, за третью – четыре и т. д., удваивая количество зёрен на каждой следующей клетке. Как оказалось, для вознаграждения мудреца не хватило бы ни запасов правителя, ни собранного за всю историю человечества зерна – его общая масса на 64 клетках должна была составить около 1200 триллионов тонн!
Обычно данную притчу приводят либо как доказательство «неисчерпаемости» игры в шахматы (что уже не соответствует действительности, поскольку данная игра стала «счётной задачей» для новейших компьютерных программ), либо в качестве наглядной иллюстрации математического понятия геометрической прогрессии как экспоненциального процесса. Однако из неё следуют и куда менее очевидные выводы – впрочем, тоже давно и безусловно сделанные.
Одним из них является «стратегия второй половины шахматной доски», предложенная американским футурологом Рэймондом Курцвейлом (Raymond Kurzweil), основанная на ограничении «пространства роста». По его подсчетам, на первые 32 клетки пришлось бы выложить всего 260 тонн пшеницы – тоже немало, больше четырех железнодорожных вагонов, но вполне посильно даже для незадачливого правителя. Вывод из этого очевидного факта прост – «не следует заходить на вторую половину шахматной доски», по возможности ограничивая экспоненциальные процессы во времени и пространстве. Таков парадоксальный вывод характерный по всей видимости интеллектуальной группы американо-аглосаксонской элиты.
Видимо, нет смысла указывать на и без того очевидную перекличку данной стратегии со знаменитым докладом Римского клуба «Пределы роста», датированного 1972 годом. Приведём другие расчёты, связанные уже не с пшеничными зернами, а с деньгами.
Итак, предположим, что две тысячи лет назад, во времена императора Тиберия, некий человек вложил в некий банк один серебряный римский сестерций (примерный эквивалент нынешних 10 долларов США) под 5 % годовых. Спрашивается, сколько денег оказалось бы на его счету сегодня? Наверное, вы уже не удивитесь тому, что в собственности наследников этого человека оказалась бы вся нынешняя Земля. Данная гипотетическая ситуация частично обыграна еще Гербертом Уэллсом (Herbert Wells) в его романе «Когда Спящий проснётся» (1899).
Уже отсюда ясно, что «пространство роста» не является бесконечным и ограничено даже не «первой половиной шахматной доски» мировой истории, а гораздо меньшей её частью.
Отечественный историк Лев Гумилёв отводил этносам и их элитам значительную роль. Он считал главными акторами человеческой истории, примерно 750–800 лет «жизни»: от начала «пассионарного толчка» до завершения «инерционной фазы». Также ни одна правящая династия мира на том или ином отрезке мировой истории в прямой «наследственной лестнице» не существовала более 700 лет. Между тем подобная теория опровергается и китайской политической цивилизацией, да и многими другими историческими примерами.
Уже из этих положений понятно, что история по каким-то причинам «не заходит на вторую половину доски», и если «концепция заговора» отвечает действительности, то разве что на весьма недолгих отрезках человеческой истории: так это было в прошлом, так это есть в настоящем и так это, судя по всему, окажется и в будущем – если только на смену homo sapiens не придут какие-то иные разумные общественные существа (роботы, киборги, «электронные личности», генно-модифицированные организмы и т. д.). Но в этом случае история просто перестанет быть человеческой историей. Пока же «не будем измышлять сущности сверх необходимости».
Из этого общего вывода вытекает более частный, но куда более важный для целей настоящего доклада и последующих исследований вывод: человечество зашло в нынешний кризисный тупик вовсе не только и не столько по чьей-то непреодолимой и злой воле, а вполне «объективно», «спонтанно» и «хаотически», как это чаще всего и бывает с «большими системами».
Следовательно, и главные задачи, стоящие сегодня перед человечеством, можно сформулировать следующим образом:
• предотвратить глобальную катастрофу;
• минимизировать текущие потери в ходе глобального кризиса;
• найти новую «траекторию развития» человеческой цивилизации.
Вернее, это даже не три разные задачи, а одна триединая задача – проект, для реализации которого пока очевидно не существует адекватного субъекта, – ни в масштабе всей планеты, ни в масштабе каких-либо государств или межгосударственных объединений.
Может ли такой нынешний субъект, «социальный запрос» относительно которого уже сформирован, появиться в ближайшем будущем на исторической арене, на «Великой шахматной доске», говоря словами Збигнева Бжезинского (Zbigniew Brzezinski), на пространстве мировой истории?
Ex nihilo nihil («Из ничего ничто [не возникает]») – гласит древний латинский афоризм. Любой видимо новый и ранее не существовавший социально-исторический субъект, актор глобальной истории, всегда возникает в процессе взаимодействия и развития уже существующих субъектов, изменяя объект-субъект-проектное триединство любого человеческого сообщества. Поэтому важнейшим и первичным условием системно-динамической оценки (по схеме «анализ-синтез-прогноз») является «аудит» существующего положения дел.
