Но Найгер и так был мертв, а с ним обратились в пепел обещанные деньги, если они вообще были. Погибли соратники, с которыми прошел бесчисленное множество схваток и не одну сотню миль.
Придется забрать их снаряжение, лошадей, все продать и догонять роту в одиночку.
Но не успел Халльвард даже избавиться от доспехов, как то место на боку, куда его несколько дней назад ткнули ножом, вспыхнуло огнем. Перед глазами закружилось, ноги подогнулись, и он обнаружил, что лежит на животе, неловко подмяв руку.
Вытащил ее и попытался встать, но не сумел, мышцы вроде бы сократились, но ничего не вышло. Только выступил на лбу пот, и вновь резко и сильно заболело там, где недавно была рана.
Похоже, чародей из Сивара то ли обманул наемников, то ли схалтурил.
Халльвард нередко получал раны, пару раз тяжелые, но никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.
– Вставай, падаль, – прохрипел он, обращаясь к себе.
С третьей попытки смог подняться на колени, но тут же едва не упал, в глазах потемнело. Переждал этот приступ, и встал на ноги, шатаясь, словно после славной попойки, сипя и хрипя.
Он тут один, и на помощь придет разве что сонный мертвяк, не вылезший из руин вместе с сородичами.
Халльвард сумел дошагать до останков Большого Рилда, и подобрал его меч. Двуручник показался неожиданно тяжелым, хотя раньше легко управлялся с ним одной рукой.
Решив, что пока хватит, и что надо скинуть доспехи, заковылял вверх по склону холма, туда, где остались лошади. Боевой конь Халльварда посмотрел на хозяина с удивлением, приветственно махнул хвостом, прочие шарахнулись и беспокойно заржали.
Учуяли мертвяцкий «аромат».
Двигаясь, как замерзшая улитка, он все же стащил с себя доспехи, и остался в дублете. Легче не стало, а бок заболел снова, да так, что Халльвард закусил губу и остался стоять, опершись на дерево.
– Кишка Вечного, – пробормотал он, когда стало полегче, и подумал, что придется идти к савирскому магу.
Пусть тот отработает деньги как следует… либо умрет.
Через какое-то время боль и слабость отступили, и он вернулся туда, где лежали погибшие соратники. Забрав все ценное, он похоронил обоих в выкопанной мечом могиле, и даже вспомнил пару слов из молитвы Сияющему Орлу.
Ее читал тот монах, что ходил со «Стальными Лисами» во время Островных войн.
Проходя мимо оставшейся от некроманта кучки пепла, Халльвард замедлил шаг, увидев, что в ней что-то блеснуло. Нагнулся, и на цепочке закачалась, разбрасывая блики, серебряная безделушка, растопыренная пятерня в круге.
Ее можно продать ювелиру, или расплатиться в таверне, если не будет денег.
– С паршивой твари хоть мяса кусок, – сказал Халльвард, и пошел к лошадям.
Помылся из фляжки, чтобы от него не так смердело мертвечиной, разобрался с грузом, и поехал прочь. Многочисленные лошади, привязанные одна к другой, затрусили следом.
* * *
До Сивара Халльвард добрался спокойно.
Первым делом избавился от лишних лошадей, сбыв их на конском рынке, что у Орочьих ворот. Оставил только своих, тех, без которых не обойтись – двух сменных под себя, заводную под груз, и боевого коня.
Разобравшись с этим делом, снял комнату на грязном и вонючем постоялом дворе «Два льва», что у Старого моста. На мосту Ножа остановил патруль городской стражи, возжелавший узнать, почему он с мечом, и что за громыхающий мешок тащит на плече.
При упоминании «Стальных Лис» морды сиварских вояк вытянулись, во взглядах появилась опаска. Халльвард кивнул им, и отправился дальше, в торговый квартал, что у западной стены.
Вошел в лавку, вывеска которой изображала помятый шлем – знак того, что тут торгуют подержанным снаряжением.
Физиономия оружейника выглядела настолько щетинистой, что об нее можно было полировать доспехи. А поскольку торговался он нещадно, у Халльварда такое желание возникало, и не один раз.
Наконец они ударили по рукам, деньги перекочевали в кошель наемника, и выяснилось, что оружейник умеет улыбаться.
– Славная сделка, видит Морской Коршун, – сказал он. – Удачи тебе, добрый воин, и пусть твой…
– Где ваш колдун живет? – перебил его Халльвард.
– Что? Мастер чародей-то? – оружейник с хрустом почесал щетинистый подбородок, и смерил собеседника взглядом… стоит ли говорить этакому детине, где обитает савирский маг?
Халльварду захотелось вытащить нож, и воткнуть в выпирающий кадык.
– Так на Большой площади, рядом с магистратом, – сообщил, наконец, оружейник. – Какое у тебя к нему дело-то, а?
Но вопрос упал в пустоту – Халльвард уже шагал к двери.
Жилище мага отыскал легко, по украшающей дверь трехэтажного красного дома рыбьей голове с кольцом во рту. Постучал так громко, что дверь содрогнулась, а изнутри донеслись торопливые шаги.
– Что за шум? Ты кто такой? – визгливо поинтересовался высунувшийся в щель толстяк.
– Хозяин дома? – спросил Халльвард.
– Кто ты такой, он… – толстяк осекся и забулькал, когда пятерня наемника сжала его горло, лицо, и так красное, стало багроветь. – Он, конечно… а что… как доложить?
– Никак, я сам, – Халльвард отодвинул слугу в сторону и переступил порог.
Оказался в прихожей с очень высоким потолком, раскоряченной вешалкой в углу и огромным зеркалом на стене. Но не успел сделать и шагу, как дверь напротив входной открылась, и из нее вышел городской колдун.
– Так, что тут происх… – он замолчал, и в больших глазах появилось удивление. – Снова ты?
– Не долечили, господин чародей, – зло сказал Халльвард, – рану-то, а деньги взяли.
– Не долечил? – маг скользнул по наемнику острым, хищным взглядом. – Ну и дела, изумительно… иди за мной!
Слуга остался в прихожей, а они по лестнице, застеленной дорогим ковром, поднялись на второй этаж. В просторной комнате, стены которой сплошь покрывали гобелены, маг опустился в кресло, и отставил посох.
Тяжелый, не очень удобный… знак профессии, а не колдовской инструмент.
– Итак, ты говоришь, что я не выполнил свою работу, – проговорил он, разглядывая Халльварда. – Насколько я помню, у тебя была неглубокая резаная рана в области ребер, предположительно нанесенная отравленным клинком?
– Ну, да.
– И в чем проблема? Я устранил воздействие и ликвидировал опасность.
Глаза у колдуна вопреки первому впечатлению Халльварда, были не звериные, а желтые и круглые, как у совы. Хищный взгляд заставлял чувствовать себя неуютно, хотелось прикрыться щитом или выхватить оставшийся на постоялом дворе меч.
На поясе у него висел мешочек, какой таскают все чародеи – с кристаллами, дающими возможность колдовать.
