Никт не был высокого мнения ни о смелости упырей, ни об их мудрости. Правда, они оказались очень сильными и ловкими, а он убежать не мог: догонят мгновенно.
Далеко в ночи опять раздался вой, и упыри придвинулись ещё ближе к огню, шмыгая носом и переругиваясь.
Никт прикрыл глаза. Ему было очень плохо, он скучал по дому и не хотел превращаться в упыря. Он думал, что от волнения не заснёт, но сам не заметил, как погрузился в забытьё.
Его разбудил громкий и злобный крик почти в самое ухо.
— Ну, так где они? А?!
Никт открыл глаза и увидел, что это епископ Бата и Уэллса кричит на императора Китая. Судя по всему, ночью несколько упырей исчезли — просто пропали. Почему и куда — никто не знал. Остальные занервничали и быстро свернули лагерь. Тридцать третий президент США поднял Никта и закинул себе на плечо.
Под небом цвета дурной крови упыри сошли с каменистого склона на дорогу и направились в Гульгейм Сегодня утром они вели себя куда тише. Как будто — во всяком случае, так показалось Никту — за ними кто-то гнался.
Около полудня, когда мертвоглазое солнце зависло над головами, упыри остановились и сбились в кучу. Высоко в небе в потоках воздуха парили ночные мверзи — целые дюжины.
Мнения упырей разделились: одни считали, что ночная пропажа случайна, другие были уверены, что кто-то — возможно, мверзи, — на них охотится. Согласились они только на том, что стоит вооружиться камнями, чтобы кидать в ночных мверзей, если те спустятся. Упыри принялись набивать карманы костюмов и мантий щебнем.
Слева раздался вой, и упыри переглянулись. Он был громче, чем прошлой ночью, и ближе — низкий, похожий на волчий.
— Слышали? — спросил лорд-мэр Лондона.
— Не-а, — сказал тридцать третий президент США.
— Я тоже не слышал, — сказал достопочтенный Арчибальд Фицхью.
Вой прозвучал снова.
— Надо прорываться домой, — сказал герцог Вестминстерский, поднимая большой булыжник.
Перед ними на скалистом отроге высился город-кошмар, Гульгейм. Упыри бросились в ту сторону.
— Мверзи спускаются! — прокричал епископ Бата и Уэллса. — Бей воров камнями!
Никт наблюдал за происходящим снизу вверх, подпрыгивая на спине тридцать третьего президента США. Колючим песком с дороги ему сыпало в лицо, но он услышал крики, похожие на орлиные, и опять попросил помощи на языке ночных мверзей. На сей раз ему не помешали, хоть Никт и сомневался, что кто-то услышит его среди криков мверзей и ругательств упырей, которые яростно швырялись камнями.
Никт снова услышал вой — теперь справа.
— Там дюжины этих паскудных тварей, — мрачно сказал герцог Вестминстерский.
Тридцать третий президент США передал Никта знаменитому писателю Виктору Гюго. Тот сунул мальчика в мешок и закинул на плечо. Никту оставалось радоваться, что мешок пахнет лишь опилками.
— Отступают! — закричал какой-то упырь. — Смотрите, улетают!
— А ты, отрок, не тревожься, — прозвучал за мешковиной голос, кажется, епископа Бата и Уэллса. — В Гульгейме ничего такого не будет. Наш Гульгейм, он неприступный.
Никт не знал, нанесли ли ночные мверзи хоть какой-то урон упырям Судя по проклятиям епископа Бата и Уэллса, нескольких упырей вроде бы недосчитались.
— Быстро! — закричал кто-то, кажется, герцог Вестминстерский, и упыри рванули вперёд. Никту в мешке было неудобно: он всё время больно стукался о спину знаменитого писателя. К тому же на дне мешка завалялось несколько досок дерева с шурупами и острыми гвоздями. Один из гвоздей больно впился Никту в руку.
Никта нещадно мотало, кидало, трясло и качало на спине похитителя, но ему удалось-таки схватить гвоздь правой рукой и нащупать кончик. В мальчике снова затеплилась надежда. Он воткнул шуруп острым концом в мешковину, вытащил и сделал ещё одну дырку, чуть ниже первой.
Сзади снова кто-то завыл. Никт подумал: тот, кто способен нагнать такой ужас на упырей, наверное, сам ещё страшнее. На миг он даже замер — что если он вывалится из мешка прямо в пасть какому-то злобному чудищу — Ну и пусть! Пусть он и умрёт, но останется самим собой и не забудет родителей, Сайлеса и даже мисс Лупеску.
И это хорошо.
Никт снова решительно принялся на мешковину и продырявил её ещё в одном месте.
— Поднажмите, ребятки! — крикнул епископ Бата и Уэллса. — Осталось подняться по лестнице, и мы дома, в Гульгейме!
— Ура его преосвященству! — крикнул кто-то другой — кажется, достопочтенный Арчибальд Фицхью.
Теперь движения похитителей изменились. Они не просто бежали, а двигались рывками: вверх и вперёд, вверх и вперёд.
Никт просунул в дырку руку и выглянул. Сверху угрюмое багровое небо, снизу…
…пропасть, а глубоко внизу — пустыня. Позади тянулась великанская лестница с огромными ступенями. Гульгейма видно не было — скорее всего, он остался сверху. Справа — охристо-жёлтая скала, слева — крутой обрыв. Придётся падать прямо вниз, решил Никт, на ступеньки, и надеяться, что упыри на бегу не заметят. Ночные мверзи кружили высоко в багровом небе, но больше не нападали.
К счастью, позади упырей не было: знаменитый писатель Виктор Гюго замыкал цепочку, и никто не расскажет остальным, что мальчик продырявил мешок и выпал на лестницу.
Упырей не было, но…
Мешок с Никтом подпрыгнул и перевернулся. В дыре мелькнуло что-то огромное и серое. Оно бежало следом за ними по лестнице и злобно рычало.
Оказавшись перед лицом двух одинаково неприятных перспектив мистер Оуэнс частенько говаривал: «Я между дьяволом и морской бездной!» Никт так и не уяснил, что это значит, потому что всю жизнь провёл на кладбище и не видел ни дьявола, ни моря.
Я между упырями и чудищем, подумал он.
И в тот самый миг, когда он это подумал, чьи-то зубы вцепились в мешок и рванули. Ткань вокруг дыр затрещала, и мальчик кубарем выкатился на каменную лестницу. Над ним встала огромная серая зверюга, похожая на собаку, только куда больше, с горящими глазами, белыми клыками и огромными лапищами. Зверь рычал, капал слюной и, пыхтя, смотрел на Никта.
Упыри остановились.
— Лопни моя селезёнка! — сказал герцог Вестминстерский. — Эта чёртова псина зацапала мальчика!
— На здоровье! — сказал император Китая. — Бежим!
— Ой-ой! — сказал тридцать третий президент США.
Упыри побежали дальше. Теперь Никт не сомневался, что лестница вырублена великанами: каждая ступенька была выше его роста. На бегу упыри оборачивались и изображали неприличные жесты в адрес зверя и, возможно, Никта.
Зверь стоял как вкопанный.
Слопает, горько подумал мальчик. Доигрался ты. Никто Оуэнс. Он вспомнил про дом, а почему ушёл оттуда, вспомнить не смог. Нет, чудища чудищами, а он должен вернуться домой! Там его ждут.
