Францевна, когда за пультом милицейским сидит никогда в образе старухи Шапокляк не является. Вдруг кто ненароком увидит, что пультом повелевает хулиганистая старушонка или дама приятная во всех отношениях. Обтянутая и трикотажная. Нет, Францевна за пультом сидит строго в образе упитанного старшего инспектора ГИБДД майора Жумейкина. Щеки аж со спины видать, даже креслом поскрипывает, как сам старший инспектор. И никого из посторонних в будку не допускает. Еще не хватало, чтоб барабашка какой-нибудь с Невского в будку затесался. Эти по неопытности и вовсе могут аварию какую-нибудь учудить. Францевне аварии ни к чему. Только в случае крайней необходимости. Ведь авария – это мат-перемат, слезы и, не приведи господь, пострадавшие. Францевне же просто нужно, чтобы тот, кто надо, на встречу, с кем не надо опоздал. Ну, или наоборот. Понимаете? Вот едет, например, некая дамочка на собственном автомобиле с работы домой в Центр города на встречу со своим полюбовником. Свидание там у них намечается. А полюбовник этот нашей дамочке ну никак не подходит. Она ведь с ним встречается, как говориться, на безрыбье. В смысле, когда и жопа – соловей. От полного и безысходного бабьего одиночества. То есть тратит свою женскую силу и привлекательность на никчемного мужичонку. Мало того что никчемного, так еще и женатого, которому до жути удобно, что у дамочки есть собственная квартира, машина и работа денежная, позволяющая аж два раза в году за границей отдыхать. Подарки ей дорогие дарить не надо, по ресторанам водить опасно, вдруг жена засечет, и очень удобно с ней встречаться, когда жена на дежурстве или еще где. Красота! Щелкнул пальцами – и дамочка навроде золотой рыбки является. Сама из себя красивая, загорелая, модно одетая и спрашивает: «Чего изволите на ужин подавать, когда желаете нас посетить и все такое прочее». Тьфу, гадость какая непотребная.
Так вот, едет, значит, эта наша золотая рыбка, мысли свои думает, а впереди Францевна пробку учинила многокилометровую. И понимает дамочка, что на свиданку долгожданную она безнадежно опаздывает. Начинает она в телефон пальцем тыкать, чтобы полюбовнику ситуацию изложить, но телефон, как назло, не фурычит. Как вы думаете, уж если Францевна может трамваи обесточить, то в телефон помехи навести ей и вовсе плевое дело. Дамочка нервничает, переживает, чуть не плачет. Даже матом крыть впередистоящих начинает. Да все бесполезно. Если Францевна решила человека задержать, то сиди уже и не рыпайся. О вечном думай. Тут дамочка начинает на нервной почве из одного ряда в другой перестраиваться и наоборот, потому как другие ряды еще хоть как-то двигаются, а ряд, где наша дамочка, стоит как вкопанный. Ясное дело, что бесполезно это ерзанье. Куда перестроится, тот ряд тут же и замирает. И тут в процессе ерзанья по дороге дамочка может в соседнем автомобиле мужичка какого-нибудь положительного и заприметить. Он ее может даже вперед галантно так пропустить, а может и с ней вместе из ряда в ряд шарахаться. Или попросту рядом намертво в соседнем ряду привстать. Всякое бывает. К концу пробки дамочка уже про полюбовника своего под дверями начисто забывает и следует вместе с новым знакомым куда-нибудь в кафешку кофе пить. Хоть и не полезно это – пить кофе на ночь глядя. Да чего уж тут поделаешь, все равно опоздала. Да телефон еще, ко всему прочему, возьми и разразись гневными сообщениями от полюбовника. Мол, такая она и сякая. Ведь даже не задумался, а вдруг с дамочкой вне зоны действия сети случилось что-то нехорошее.
Вот где-то так. Так что если вы на поезд опоздали, и начальник ваш умчался в столицу без вас, печалиться не надо. Неизвестно еще, как бы он повел себя в этом двухместном купе. Францевна не зря вас к этому поезду не допустила. Езжайте себе домой к любимому супругу и со спокойной душой нагоняйте своего босса утренним самолетом.
Чемпион
Через три года после свадьбы Светкины родители подарили молодоженам однокомнатную квартиру в новостройках Васильевского острова. Квартира была малюсенькая в микрорайоне, постоянно продуваемом всеми балтийскими ветрами. Вовка был счастлив и сам себе завидовал. Он никогда еще не жил в отдельной квартире. Сколько он себя помнил, ванной в их огромной коммунальной квартире на улице Чайковского, жильцы пользовались по графику, а по утрам в туалет выстраивалась очередь. Теперь Вовка имел возможность часами балдеть, лежа в собственной ванной, в хлопьях ароматной пены, а мог и засесть в туалете с книжкой. Светка, честно отмучившаяся целых три года в Вовкиной коммунальной квартире из-за того, что из комнаты было не выйти, не одевшись с ног до головы, теперь ходила по квартире в своих любимых неприличных одежках. Она изображала из себя то горничную в кружевном переднике, белых чулках и кружевной заколкой на голове, то роковую красавицу в черном корсете с черными же чулками. К последнему наряду Светка обязательно рисовала на лице черную мушку над верхней губой. В результате чего после переезда в отдельную квартиру молодожены занимались сексом практически круглосуточно.
Светкины родители с нетерпением поджидали внуков. Вовкина мама хоть в бабушки еще совсем не торопилась, надеясь после Вовкиного отделения еще как-то устроить свою личную жизнь, к появлению возможных внуков относилась чрезвычайно положительно. Ей нравилась Светка. За годы совместного проживания в коммуналке мама с ней ни разу не поругалась и Вовке слова плохого про невестку не сказала. Они со Светкой как-то странно, несмотря на разницу в возрасте, подружились и частенько шушукались о своем, о женском. Вообще, Светка нравилась всем Вовкиным знакомым.
Арсен еще на свадьбе, увидев Светку в первый раз, аж присел, зачмокал, по своему обыкновению, губами и сказал:
– Ай, Вовка, зачем это ты у меня девушку увел?! Она же настоящая армянская мечта!!! Нет совести у человека. Ладно бы еще только на сестре моей жениться отказался, так он под носом у меня такую красавицу прятал! И-эх!
Светка при этих его словах покраснела, захихикала и спряталась за Вовку.
Вовка показал Арсену кулак.
– Что? Зачем ты мне кулак в морда тычешь? – разволновался Арсен, мотая головой. – Ты мой друг и компаньон! Твоя жена как женщина для меня не существует. Никогда!!! Только как товарищ моего товарища. – Всем своим видом он продемонстрировал оскорбленную невинность. Даже встал в третью позицию и заложил руку за борт пиджака. – И вот это-то и обидно больше всего! – добавил он после минутной паузы, после чего заржал, согнувшись пополам.
Бизнес у Вовки с Арсеном постепенно набирал силу. Они зарегистрировали транспортную компанию под нескромным названием «Транско-Нева», а армянские родственники понемногу выделяли для предприятия деньги. Конечно, не так много, как хотелось бы Арсену, но и не так мало, чтобы можно было на них обижаться. Со всеми вкладчиками Вовка заключал специальные договоры займа, а также договоры о выделении им доли акций в предприятии. Займы давались не под проценты, а под долю с прибыли предприятия. При этом доля выделялась не официально, а по внутренней договоренности. То есть налогами никакими не облагалась. Родственники важно читали бумаги, долго маялись, но потом все-таки подписывали со словами: «Мы и без бумаг разных помним, сколько вы с Арсеном нам должны! Бумаги-то все равно неофициальные!»
