– Да ну, чего там, – бормотнул парень.
– Ну тогда что ж… до свидания? – неуверенно промолвила Вера.
– А где будет свидание-то наше? – поймал её на слове Семён.
– Какое свидание?! – растерялась та.
– Ну, ты же сказала «до свидания».
– Так это просто так говорится.
– Что, может, завтра в железнодорожном клубе?
– Ну… Ладно… Нет, лучше послезавтра.
– Не получится, вечерняя смена.
– Тогда через два дня.
– На восьмичасовой сеанс, хорошо?
– Хорошо.
Он протянул обе руки к ней, Вера, сдержанно улыбаясь губами и глазами, положила свои узкие ладошки на широкие мужские. Семён слегка и лишь на мгновенье тиснул её нежные пальцы, длинные, с удивившей его зауженностью на кончиках. Ему подумалось, что таких изящных пальчиков он никогда ни у кого не видел. На том молодые люди расстались.
Через два дня Семён с Верой встретились возле кинотеатра. Он пришёл пораньше, билеты взял на задние ряды, где многие места по будням пустовали, и на них, следовательно, некому будет обращать внимание. Подглазья у Веры были воспалены, должно быть, много плакала. Но держалась она значительно раскованнее, оживлённее. «Оттаяла», – оценил её состояние Волегжанин.
Сидели во время сеанса рядышком, но боялись хотя бы на мгновенье невзначай прикоснуться друг к другу. Фильм о Гражданской войне их не заинтересовал: знакомые, сто раз виденные кадры конников, геройски махающих шашками. Рассеянно глядя на экран, Семён размышлял, какое ранимое существо – человек, в какой смертельной опасности можно оказаться не на войне, а в мирной, вполне, казалось бы, благополучной жизни. Вот рядом с ним сидит молодая девушка, едва не угодившая на кладбище из-за любви. Впрочем, ещё доподлинно не известно, что там у них произошло. Не исключено, что по недоразумению кинулась под поезд. Может, просто поссорились, а она размолвку представила себе трагедией, разрывом, раздраконила нервы до истерики – пожалуйста! Довела себя до катастрофы!.. Надо будет выведать всё досконально, что и как, из-за чего получилось, и удостовериться в том, что ничего подобного не повторится. От тогдашнего ужасающего состояния как будто ничего не осталось, но это внешнее впечатление может оказаться обманчивым.
После сеанса Семён предложил Вере прогуляться по парку, примыкавшему к железнодорожному клубу, довольно обширному, с многочисленными аллеями среди вековых сосен и берёз. Девушка не возражала, шла рядом, исподлобья взглядывая на спутника и тотчас виновато опуская голову. Так школьник-шалун покорно ждёт нагоняя от учителя. А Волегжанин никак не решался начать трудный, деликатный разговор. Роль наставника приличествует пожилым людям, у кого за плечами немалый опыт семейной жизни, но ничего не поделаешь, как спасителю придётся ему всё ж таки опекать, произносить какие-то правильные, умные слова!..
– Ну как, Вера, фильм? – прервал наконец Семён молчание.
– Да ничего, хороший, – ограничилась пустой отговоркой девушка, но Семёна такая оценка вполне удовлетворила.
– Может, сядем? – остановился Семён возле садовой скамейки из реек.
Молодые люди сели, и Волегжанин попросил Веру рассказать о постигшем её несчастье. Так он узнал многое о её жизни за истёкшие полгода и за последние двое суток: матери она открылась, но сказать отцу она ещё не отважилась.
– Значит, твой Фёдор бесповоротно слинял?
– Глаз не кажет, подлец!
– Может, ещё помиритесь?
– Нет-нет, после всего, что я пережила, после всего… Да ну! Да нет! Даже если б на коленях приполз – нет, не надо! Не смогу простить! Не нужен он мне! Всё, что я к нему чувствовала, осталось в той жизни, понимаете? А сейчас у меня другая, новая жизнь, и к нему ни любви, ни злости, одно равнодушие. Ну да ещё презрение, пожалуй.
Исповедь Веры озадачила, смутила Волегжанина, он оказался явно не готовым её принять и что-то дельное посоветовать. А девушка, рассказывая, всё взглядывала на парня, она скорее всего и не надеялась, что нечаянный спаситель, годами не намного старше её, вот так сразу, в одну минуту обмозгует щекотливую житейскую передрягу и выдаст самое лучшее, самое мудрое решение, и тем не менее фактически обязывала собеседника войти в её положение и как-то помочь. Молчание становилось невыносимо тягостным, и Волегжанин раздумчиво и шумно выдохнул из себя:
– М-да-а, ишь ты, какие дела-а! – и покачал головой.
– Я догадываюсь, Семён, что ваше начальство поручило вам присматривать за мной. Боятся, не кинусь ли я во второй раз под поезд? Да, так? Точно?
– А ты, Вера, соображаешь.
– Ну так вот, теперь вы всё знаете…
– Сколько можно, Вера, «выкать»?! – возмутился Волегжанин.
– Хорошо-хорошо, не буду! В общем, можешь всех их успокоить, никаких чепе на железной дороге не будет.
– Только на железной? – усмехнулся Семён.
– Да нет, вообще нигде, – улыбнулась Вера. – Это какое-то наваждение было, заскок, – и крутнула пальцем у виска.
– Сдвиг по фазе, – подсказал слесарь.
– Ну, это вы, мужики, так выражаетесь. Да, какое-то помутнение рассудка. Псих напал, понимаешь?
– Трудно понять, но… верю на слово. Ладно, Вера, будем считать, что самое скверное позади?
– Да, конечно.
– Спасибо тебе за откровенность.
– Да как же не быть с вами… прости, с тобой, откровенной?! Если б не ты…
– Ладно-ладно, чего там, хватит!
– А я всё никак не могу понять, откуда ты тогда взялся, будто посланец с неба!.. Никого же не было поблизости…
– Маневровый загораживал меня.
– А, да-да, точно, тащился там какой-то коротенький…
– Ну, и когда я увидел тебя на рельсах, сработал рефлекс десантника. Это, понимаешь, почти инстинктивно, автоматически получается. У охотника, например, как? Утка вылетит из камышей, он поднимает ружьё и, не целясь, навскидку – бабах! И готово. Условный рефлекс Павлова, помнишь, в школе проходили? Так что моя заслуга невелика.
– Неправда, очень даже велика, – возразила Вера, сияющими глазами глядя на спасителя.
Волегжанину неловко стало от нескрываемо восторженного взгляда девушки, приятно, конечно, но как-то неуютно, вроде бы стыдно чего-то. Если женщина вот на глазах тает, значит, уже доспела для поцелуев и объятий, ему это очень хорошо известно, но к Вере это не относится, не тот случай.
– Я, пожалуй, пойду, – в заключение разговора промолвила Вера.
– Можно проводить тебя?
– Спасибо, не надо. Прощай, Семён, не поминай лихом.
– Может, ещё встретимся? Здесь же? Опять в кино сходим? – неуверенно предложил парень.
– А зачем?
– Ну… так… время провести…
